— Присоединюсь к вам? — Мириам была удивлена.
— Ну да! Мистер Милтон предложил это Джин на одной из вечеринок. Подождите, пока вы увидите его пентхаус. Он просто обязан устроить вечеринку — ведь в фирме появился новый партнер.
— У него прекрасные вечеринки — изысканная еда, музыка, интересные гости…
— Как это «мистер Милтон предложил нам»? — Мириам повернулась к Джин.
— Порой у него странное чувство юмора. Он знал, что в этом году мы решили завести детей, поэтому отозвал меня в сторону и сказал, что было бы славно, если бы у нас с Нормой дети родились в одно и то же время, может быть, даже на одной неделе. Я рассказала Норме, и она решила, что это замечательная идея.
— Мы спланировали настоящую кампанию, отмечаем дни в своих календарях, ну и все такое, — серьезно сказала Норма, но тут же расхохоталась.
Джин неожиданно перестала смеяться.
— Мы покажем вам наши планы. Может быть, вы присоединитесь к нам, если, конечно, вы с Кевином уже не…
— Нет, пока нет.
— Отлично!
Мириам поняла, что они не шутят.
— Вы говорите, ваши мужья ни о чем не знают?
— Даже не догадываются, — ответила Норма.
— Но ведь вы же не рассказываете мужу абсолютно все, верно? — поинтересовалась Джин.
— Мы очень близки, и такой важный вопрос…
— Мы тоже близки, — перебила ее Норма. — Но Джин права. У вас должны быть личные, женские секреты. Нас трое, и нам хорошо вместе. Мужчины — существа замечательные, особенно наши… Но, в конце концов, они просто мужчины!
— Ты должна была сказать «нас четверо», — поправила ее Джин. Норма поняла ее не сразу. — Нас четверо, и нам хорошо вместе. Ты забыла Хелен.
— А, да, Хелен… В последнее время мы редко видимся. Она стала… очень замкнутой, — сказала Норма, отмахиваясь от подруги, и они снова покатились со смеху.
— Что вы имеете в виду?
— Да, разумеется, мы несправедливы. После смерти Глории Джеффи у Хелен случилось что-то вроде нервного срыва, и теперь она на таблетках. Она проходит курс терапии… Но все равно она замечательная, добрая и очень красивая женщина.
— Глории Джеффи?
Норма и Джин переглянулись.
— О, простите, — сказала Джин. — Я думала, вы знаете о Джеффи. — Она повернулась к Норме. — Похоже, я проболталась.
— Похоже, да, партнер.
— Кто такие Джеффи? — спросила Мириам.
— Впрочем, вы все равно скоро обо всем узнали бы. Просто мне не хотелось первой опрокидывать на вас ушат с холодной водой. Вы сегодня так счастливы…
— Все в порядке. Мне нужно немного охладиться. Наивно было бы думать, что здесь все в шоколаде.
— Отличное отношение, — улыбнулась Норма. — Мне нравится. Наконец-то в нашей группе появится человек, умеющий видеть перспективу. Нас с Джин иногда заносит. А Хелен сейчас так подавлена. Мы просто стараемся избегать неприятного.
— Расскажите же мне о Джеффи, — настаивала Мириам.
— Ричард Джеффи — это адвокат, место которого занял ваш муж. Его жена умерла при родах, и он покончил с собой, — быстро проговорила Джин.
— Господи, оже!
— Да. У них было… все, ради чего стоило жить. Ребенок, мальчик, родился здоровым, — сказала Норма. — Ричард был блестящим адвокатом. Дейв говорит, что Ричард обладал самым острым умом, с каким ему только доводилось сталкиваться. Включая мистера Милтона.
— Какая трагедия! — Мириам на минуту задумалась, потом до нее дошло: — Они жили в нашей квартире, верно? — Норма и Джин кивнули. — Я думала… детская…
— Мне так жаль, что я вас расстроила, — застонала Джин.
— Нет, — нет, все в порядке. А как умер мистер Джеффи?
Норма нахмурилась и отвернулась.
— Он выбросился с балкона, — быстро ответила Джин. — Ну вот, теперь я рассказала вам все. Если вы расстроитесь, Тед будет во всем винить меня.
— Нет-нет, я уверена…
— Дейв тоже не обрадуется, что я принимала в этом участие, — добавила Норма.
— Нет, действительно все в порядке. Я с этим справлюсь. Просто Кевин должен был рассказать мне все с самого начала.
— Он, наверно, пытается вас защитить. Как любой хороший муж. Дейв и Тед такие же, правда, Джин?
— Точно! Не вините их за это, Мириам.
— Но мы же не дети! — воскликнула Мириам.
Ее реакция не обидела собеседниц. Они снова расхохотались.
— Нет, мы не дети, — сказала Норма. — Но нас любят, балуют, защищают. Вы даже не понимаете, насколько это важно, но, поверьте мне… поверьте нам, очень скоро вы поймете, как это замечательно. Вот мы с Джин никогда не спрашиваем наших мужей о грязных деталях их процессов, и мальчики никогда не говорят об этом в нашем присутствии.
— Они такие заботливые, — добавила Джин.
Мириам переводила взгляд с одной на другую, но потом успокоилась. Может быть, это и правильно. Может быть, если бы она не вникала в подробности дела Лоис Уилсон, то не так расстраивалась бы тому, как Кевин выиграл этот процесс. И тогда его успех ее по-настоящему порадовал бы. Ведь в этом успехе был и ее вклад.
— В конце концов, — Норма решила довести дело до конца, — они так много работают, чтобы у нас была приятная жизнь.
— И меньшее, что мы можем сделать, — подхватила Джин, — это облегчить им эту задачу.
Они снова рассмеялись в унисон и выпили вина.
Мириам молчала.
— Расскажите мне о Хелен Сколфилд, — попросила она. — Как она себя чувствует?
— Ей лучше. Терапия творит чудеса. Как только мистер Милтон узнал о ее проблеме, то тут же рекомендовал хорошего специалиста, — сказала Норма.
— И она снова начала рисовать, — добавила Джин. — Это очень помогает.
— Да, да! Она отлично рисует. Уверена, что она будет рада показать вам свои работы.
— Она отлично рисует! Похоже на Шагала, но есть что-то и от Гудфелоу. Помнишь, того художника-абстракциониста, которого мы видели в галерее Симмонса в Сохо в прошлом месяце? — сказала Джин. Норма кивнула.
Мириам покачала головой и улыбнулась.
— Что-то не так? — насторожилась Джин.
— Вы такие… такие столичные, — сказала Мириам, вспомнив слова Кевина. — Вы берете все абсолютно спокойно и ничего не боитесь. Это замечательно. Я вами восхищаюсь.
— Похоже, вы одна из тех затворниц, которые обитают в мире вашего Лонг-Айленда, — внезапно посерьезнев, сказала Джин. — Я права?
Мириам на минуту задумалась. Иногда она действительно чувствовала себя такой. В 12 лет родители отправили ее в частную школу. Оттуда она перешла в закрытый средний колледж, потом в колледж и школу моделей. Ее всегда баловали, всегда защищали.
