— Кто?
— Гордон Стэнли, отец Барбары Стэнли.
— Да? И что он сказал? Впрочем, теперь это неважно.
— Он сказал, что когда-нибудь вы поймете, что сделали, и возненавидите себя.
Кевин понимал, что Мэри разделяет те же чувства. Он просто покачал головой и уехал, а Мэри продолжала смотреть ему вслед.
Все это немного подпортило Кевину настроение. К счастью, на помощь пришел Джон Милтон. Он словно почувствовал, что происходит с Кевином. Мириам встречала его у дверей дома. На ее лице сияли те же радость и восторг, как и в тот момент, когда она впервые увидела нью-йоркскую квартиру.
— Кевин! Ты не представляешь! Как это трогательно!
— Что?
— Посмотри. — Мириам провела его в гостиную. — Это привезли через пять минут после твоего отъезда.
На столе в гостиной огромный букет — две дюжины кроваво-красных роз.
— Он прислал мне цветы! — воскликнула Мириам.
— Кто?
— Мистер Милтон, дурачок! — Она достала карточку и прочла: «Мириам в день начала прекрасной новой жизни. Добро пожаловать в семью. Джон Милтон».
— Надо же!
— О, Кевин, я никогда не думала, что могу быть так счастлива!
— Я тоже, — пробормотал он. — Я тоже.
Своевременный и продуманный подарок Джона Милтона, словно факел, пылающий во мраке, развеял последние сомнения Тейлоров по поводу расставания с Блисдейлом.
Глава 7
Когда Тейлоры прибыли с грузчиками и вещами, Норма и Джин уже поджидали их возле квартиры. Девушки оделись в джинсы и футболки — они были готовы к работе.
— Это так мило с вашей стороны! — воскликнула Мириам.
— Пустяки! — отмахнулась Норма. — Мы теперь как три мушкетера!
Девушки подхватили ее под руки и запели: «Один за всех и все за одного!» Мириам рассмеялась, и они принялись распаковывать коробки, а Кевин руководил расстановкой мебели. Как только в гостиной появилась стереосистема, Норма настроила ее на ретрорадиостанцию, и они с Джин стали подпевать. Им удалось заразить Мириам своим праздничным настроением. Они смеялись и танцевали под музыку, переставляя вещи с места на место. Кевин покачал головой и улыбнулся. Эта троица вела себя так, словно девушки знали друг друга всю жизнь.
Он был рад за Мириам. Ее подружки по Блисдейлу были очень сдержанными и консервативными. Ей редко удавалось по-настоящему расслабиться и подурачиться.
Настало время обеда. Они заказали пиццу. Кевин принял душ и переоделся, чтобы чуть попозже отправиться в офис. Женщины обсуждали размещение картин, фотографий и прочих мелочей, а потом принялись за перестановку мебели.
Собравшись уходить, Кевин заглянул в гостиную и объявил, что уходит.
— Чувствую, что вам будет лучше, если я перестану вам мешать, — заявил он, и никто ему не возразил. — Неужели никто не хочет, чтобы я остался?
Три женщины, удивительно похожие друг на друга, остановились и посмотрели на него, как на чужака, который вторгся в их мир.
— Хорошо, хорошо, не просите. Я не могу остаться. Увидимся позже, дорогая. — Он поцеловал Мириам в щеку.
Закрывая за собой дверь и направляясь к лифту, он слышал смех, доносившийся из их квартиры. Ему было приятно, что все идет так хорошо. Он ощутил прилив сил. Ему захотелось немедленно начать работу.
Он нажал кнопку вызова лифта. И в этот момент в коридоре открылась и закрылась дверь. Кевин повернулся и увидел, что из квартиры Сколфилдов вышла женщина. Он решил, что это Хелен Сколфилд. Она несла картину, завернутую в коричневую бумагу. Она двигалась медленно, словно в трансе, с трудом передвигая ноги. Когда она вышла из тени на свет, Кевин смог ее рассмотреть. Хелен оказалась высокой, почти такого же роста, что и Пол, стройной, со светлыми волосами. Волосы длиной до лопаток были расчесаны на прямой пробор. Хотя движения ее были несколько неестественными, горделивой осанке можно было позавидовать. На Хелен была белая хлопковая блузка с рюшами на воротничке и рукавах. Блузка была тонкой, и Кевин сразу же обратил внимание на пышную грудь. Грудь Хелен Сколфилд была высокой и упругой. Даже под длинной и широкой крестьянской юбкой в цветочек Кевин разглядел длинные ноги и стройные бедра. Ремешки коричневых кожаных сандалий обхватывали узкие щиколотки.
Двери лифта открылись, но Кевин был настолько загипнотизирован появлением женщины, что даже не заметил, как они закрылись. Хелен повернулась к нему, в бледно-голубых глазах появилась улыбка. Потом она улыбнулась и светло-апельсиновыми губами. На ее переносице и щеках Кевин заметил крохотные веснушки. Кожа у Хелен была тонкой, на висках виднелись тонкие вены.
— Здравствуйте, — кивнул Кевин. — Вы миссис Сколфилд?
— Да. А вы наш новый адвокат, — ответила она так резко, словно ставила на нем клеймо на всю жизнь.
— Кевин. Кевин Тейлор. — Он протянул руку, и Хелен пожала ее свободной рукой.
У нее были длинные и изящные пальцы. Рука оказалась теплой, даже горячей, словно Хелен била лихорадка. На щеках появился легкий румянец.
— Я как раз собиралась к вам — небольшой подарок на новоселье. — Она подняла картину, чтобы продемонстрировать свой подарок. Картина была завернута, и Кевин так и не узнал, что же на ней изображено. — Я написала ее специально для вас.
— Спасибо, очень мило. Мириам говорила, что вы художница. Мириам — это моя жена, — пояснил Кевин. — Когда мы пришли посмотреть квартиру, нас навестили Норма и Джин. Думаю, они сплетничали обо всем и обо всех. Нет, не то чтобы мужчины этого не делали. Просто…
Кевин умолк, почувствовав, что начинает оправдываться. Хелен продолжала улыбаться, но глаза ее сузились и забегали, словно сканируя его лицо.
— Они все там, — добавил Кевин, указывая на свою дверь, — в квартире… мебель переставляют туда-сюда. — Он рассмеялся.
— Естественно. — Хелен посмотрела ему прямо в глаза так пристально, что он снова почувствовал себя неловко.
Кевин нервно кивнул.
— А я собрался… собрался заехать в офис ненадолго…
— Разумеется.
Он снова нажал на кнопку.
— Уверен, мы будем часто видеться, — произнес он, когда двери раскрылись.
Хелен не ответила. Она просто переступила с ноги на ногу, чтобы заглянуть в лифт, пока двери закрывались. Кевину показалось, что она смотрит на него с сожалением. Он почувствовал себя шахтером, которому предстоит спуститься в недра земли себе на погибель.
Как непохожа была эта женщина на двух других… Совершенно другая, подавленная и покорная. Точно, как говорил Пол — Хелен застенчива и замкнута. Но при этом он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь когда-то смотрел на него так пристально. Может быть, потому что она художница? Да, художники всегда изучают лица людей, ища новые идеи, новые темы. И все же Хелен показалась ему весьма привлекательной. В ее лице была какая-то нежность и покой, которые делали ее похожей на ангела. И хотя они общались совсем недолго, ее пышная грудь и длинные ноги запали Кевину в душу. Ему нравились женщины, в которых была некая скрытая сексуальность. Секретарши в офисе Милтона были привлекательны, но слишком откровенно привлекательны, в них не было чего-то особенного. Они будили эротические чувства, но чувства эти были неглубокими, поверхностными. А вот в Хелен Сколфилд чувствовалась настоящая глубина.
