Он не мог понять, почему Джон Милтон был настолько уверен в его способностях — еще до начала совместной работы. Почему дело Ротберга поручили именно ему. У него началась настоящая паранойя по поводу мотивов Милтона в связи с делом Ротберга. Может быть, он знал, что дело провальное, и хотел возложить всю вину на Кевина, молодого и неопытного?
— Дамы и господа! Уважаемые присяжные! — начал Маккензи. — Вы увидите, как задолго до преступления были посеяны семена этого хитроумного убийства; как у обвиняемого сформировались мотивы, появилась возможность; как он холодно и расчетливо совершил этот немыслимый поступок в твердой уверенности, что его вину невозможно будет доказать в силу сомнений и возможной небрежности.
Прокурор повернулся к Ротбергу и указал на него.
— Этот человек полагается на единственное слово — «сомнение». Он надеется, что адвокат поселит в ваши души сомнение, которое помешает вам сознательно и убежденно признать его виновным в чудовищном преступлении.
Размеренная речь Маккензи и его медленные движения придали словам торжественность. Атмосфера была наэлектризована до крайности. Журналисты и телерепортеры быстро царапали что-то в своих блокнотах. Художники начали рисовать присяжных и невыразительное лицо Ротберга. Тот хранил полное спокойствие, даже зевнул при первых словах прокурора.
В первые два дня Маккензи вызывал свидетелей, которые описывали порочную натуру Ротберга. Они заявили, что он был игроком, проиграл значительную часть состояния семьи Шапиро и даже перезаложил отель, несмотря на высочайшую репутацию этого курорта и успех бизнеса по производству булочек с изюмом. Все это произошло, когда Максина оказалась слишком больна, чтобы активно участвовать в управлении отелем и бизнесом.
Маккензи вспомнил даже работу Ротберга официантом — уже тогда по вечерам он играл в карты и проигрывал все полученные чаевые. Прокурор излагал историю обвиняемого очень тщательно, не упуская ни одного омерзительного момента. Он показал присяжным портрет соблазнителя, которому удалось украсть сердце Максины Шапиро. Конечно, это был брак по расчету. Стэнли Ротберг женился на Максине ради ее денег. Когда Кевин возразил, что подобная характеристика безосновательна, Маккензи вызвал свидетеля, поддержавшего его слова. Это был ушедший на покой шеф-повар отеля. Он поклялся, что Ротберг говорил ему, что когда-нибудь заполучит отель Шапиро, соблазнив Максину. После нескольких заявлений, подтверждавших внебрачные связи Ротберга, Маккензи вызвал Трейси Кейсвелл. Он привел ее к присяге и быстро заставил признать, что у нее был роман со Стэнли Ротбергом в то время, когда его жена тяжело болела.
На следующий день Маккензи перешел к болезни Максины Ротберг. Он вызвал врача, который подробно описал ее проблемы и опасности. Маккензи не стал задавать вопросы о несостоятельности Беверли Морган. Он явно не хотел внушать присяжным, что Максину Ротберг могла случайно убить ее сиделка, у которой были проблемы с алкоголем. Кевин же во время перекрестного допроса пытался заставить врача признать, что Максина вполне могла сама сделать себе смертельную инъекцию инсулина.
Тут Маккензи перешел к полицейским отчетам, где говорилось о спрятанном в шкафу Стэнли инсулине. Патологоанатом рассказал о вскрытии и о причине смерти. В конце концов, в суд вызвали Беверли Морган. Маккензи заставил ее рассказать об отношениях Ротберга с женой, о том, как редко он ее посещал и интересовался ее здоровьем. Беверли рассказала о том дне, когда умерла Максина Ротберг, — практически так же, как в свое время рассказывала Кевину. Наступила очередь Кевина.
Не успел он приступить к перекрестному допросу Беверли Морган, как кто-то дотронулся до его плеча. Он обернулся. За ним стоял Тед.
— Это от мистера Милтона, — прошептал он, кивая в ту сторону, где обычно сидели Дейв, Тед и Пол, когда приходили в суд. Дейв и Пол сидели на своем месте, но сегодня между ними сидел мистер Милтон. Он улыбнулся и кивнул.
Кевин развернул записку, прочел ее и повернулся к мистеру Милтону. Тот снова кивнул, на этот раз более твердо. Тед хлопнул Кевина по плечу и вернулся на свое место. Кевин поднялся и посмотрел на Беверли Морган. Он снова взглянул на записку, чтобы убедиться, что все понял правильно. Кевин приступил к допросу. И ответы Беверли Морган теперь удивляли его не меньше, чем прокурора.
— Миссис Морган, вы только что заявили, что иногда миссис Ротберг чувствовала себя очень несчастной и подавленной после визитов ее мужа. Помните ли вы такие случаи? Например, в последнее время?
— Да, это было, — произнесла Беверли Морган.
И она пересказала всю ту историю, которую рассказывал Кевину Стэнли Ротберг. Между ними произошла ссора. Не моргнув глазом и не изменив выражения лица, Беверли рассказала, что видела, как Максина Ротберг на инвалидном кресле въезжала в комнату Стэнли.
— У нее на коленях лежала коробка с инсулином. — Беверли помолчала, потом взглянула на слушателей и добавила: — И на ней были мои резиновые перчатки.
В зале повисла мертвая тишина, затишье перед бурей. А потом началось что-то невообразимое. Репортеры бросились к телефонам, чтобы сообщить новости в свои редакции. Люди не скрывали изумления. Судья застучал молоточком, призывая к тишине и грозя вывести из зала всех, кроме участников процесса.
Кевин оглянулся. Партнеры сидели на своих местах, но Джон Милтон ушел. Когда все успокоились, Кевин заявил, что у него больше нет вопросов.
К допросу приступил Маккензи. Он спросил, почему Беверли не рассказывала об этом прежде. Она спокойно ответила, что ее никто об этом не спрашивал. Кевин подумал, что сейчас Маккензи использует показания врача и информацию о пьянстве сиделки, чтобы дискредитировать ее слова. Если он это сделает, то Кевин сможет доказать преступную небрежность, которая привела к смерти Максины Ротберг. В любом случае он сможет поселить в сердцах присяжных сомнения в виновности Стэнли Ротберга.
Однако Маккензи решил этого не делать. Судья объявил перерыв. Кевин спросил у Пола, где мистер Милтон. Он хотел узнать, откуда босс знал, что Беверли Морган изменит показания.
— Он уехал на встречу с новым клиентом, — ответил Пол. — Он сказал, что поговорит с тобой позже, но велел передать: ты проделал большую работу!
— До этого момента я думал, что дело проиграно.
Пол улыбнулся и переглянулся с Тедом и Дейвом. На лицах всех троих играла одинаковая высокомерная усмешка.
— Мы не проигрываем, — произнес Пол.
Кевин кивнул.
— Начинаю в это верить, — сказал он, переводя взгляд с одного на другого.
После перерыва Кевин сразу почувствовал, что все чего-то ждут. Оглядев слушателей, репортеров и журналистов, он неожиданно ощутил то же приподнятое чувство всемогущества, которое охватило его, когда он защищал Лоис Уилсон. Все было в его руках. Как бы ему хотелось, чтобы Мириам пришла в суд — хотя бы сегодня…
Кевин вызвал Стэнли Ротберга. Когда тот принес присягу, Кевин сел на край стола и скрестил руки на груди.
