Мальчишка, помощник лавочника, смущенно мял картуз. Эрик молча протянул ему несколько монеток.
— Не извольте беспокоиться! — поклонился мальчишка. — Мы все упаковали так, что ни один кувшин не разобьется!
Мальчишка и лавочник улыбались, кланялись, желали счастливого пути и крепкого здоровья. Еще бы! Они ж полугодовой запас этой кислятины разом продали. Ее, наверное, и не берет никто. Только те, кто очень-очень хочет поправить свое пошатнувшееся здоровье.
— Вы… чем-то расстроены? — спросила Агата.
— Ну что вы, нисколько. Возьмите вот это и приколите к воротнику. — Барон извлек из бокового кармана булавку с небольшим зеленоватым камнем.
— Что это?
— Личина. Слабенькая, но, чтобы зайти в гостиницу неузнанной и покинуть ее спокойно, вполне хватит.
— У меня…
— У вас нет денег, Агата. Я это знаю. Беру все расходы на себя и не желаю слышать ваших возражений. Это понятно?
— Да…
Агата замолчала. Довольно долго они ехали молча, и только когда мобиль выехал на центральную улицу, ведущую к Триумфальной площади, тихо проговорила:
— Как вы думаете, он так разговаривал со мной, потому что я — женщина?
Барон фон Гиндельберг не сразу понял, что она имеет в виду. Откуда же ему знать, как и почему с ней разговаривал муж? Потом, поворачивая налево, к гостинице, пропуская встречные мобили, сообразил:
— Вы… о хозяине издательства?
Сзади послышалось недовольное рычание. Эльза даже слышать не хотела ни об издателе, ни о его бестолковом литтл-херригане.
— Конечно. О ком же еще?
— Это он вас вогнал в такую тоску?
Агата смущенно кивнула.
— Поставьте себя на его место. У него есть деньги. И он намерен их приумножить. Люди для него — что мужчины, что женщины… Только инструменты. Те, кто пишет послушно про то, что хорошо продается — приносят неплохой доход. Значит, их нужно любить. Вежливое обращение с ними — с пользой проведенное время. Другие же… Сами понимаете — зачем тратить время и ораторское искусство на тех, кто не принесет денег?
— Но я не планирую устраивать бунт! — возразила Агата. — Я ведь пишу как раз остросюжетный роман. Я, в конце концов, люблю писать остросюжетные романы! И погони там есть, и расследования. Интрига. Шпионы. Любовная линия! И… откуда он может знать — найдет моя книга отклик у читателей или нет?! Господин фон Бикк ее даже не читал!
— Может, стоит найти другого издателя? — Согласное рычание сзади. — Без собачки?
— Думаете, не у всех издателей такое же мнение, как у мистера Бикка? Знаете… Даже я понимаю, что это совершенно бесполезно…
— Хотите, с ним поговорят. Убедят, что…
Агата посмотрела на Эрика с укоризной, отрицательно покачала головой. А потом увидела, куда именно они подъехали:
— Это же… «Регент Франц Лаутгард»!
Эрик кивнул, не понимая, что вызвало такую бурную реакцию, но радуясь, что его спутница очнулась от своего мрачного забытья.
Огромное здание, сверкая до блеска начищенными окнами по всему фасаду, летело в небо. Уже стемнело, и в свете ярких фонарей обычная, несмотря на то, что очень дорогая и респектабельная, гостиница казалась сказочным дворцом.
— Это же… очень дорого!
— Здесь неплохая кухня. Что касается денег, мы, кажется, все выяснили. Прошу!
Эрик фон Гиндельберг решительно вышел из мобиля. Открыл дверцу Агаты, с поклоном протянул ей руку. Собаки, улыбаясь, вышли следом. Наконец-то хоть кто-то подумал об ужине!
Агата смущенно оглядывала богатый, вычурный, сверкающий хрусталем и позолотой холл гостиницы, пока ее спутник договаривался о номере.
— Вы не сочтете за дерзость, если мы попросим вас оплатить номер заранее? — раздался от стойки тихий, но выразительный голос служащего. — И… собаки…
Агата сначала испугалась, но потом поймала на себе взгляд Эльзы: «Не переживай. Обычная процедура. Сейчас заплатят, и нас не только пустят, но и покормят. И, кстати, я сплю с тобой!»
— Надеюсь, у вас больше нет вопросов? — Барон молча протянул подписанный чек.
* * *
Огромная гостиная. Две раздельные спальни. Уютные мягкие кресла. Агата подошла к окну, отодвинула штору…
Вид из окна был прекрасен! Яркие огни, блестящая от дождя мостовая, дорогие мобили, нарядно одетые дамы. Жизнь, движение! Она любила город. Но почему-то именно сейчас вспомнила старый, одинокий дом в тихом поместье, где она писала свою книгу, где барон был… со своим лицом…
— Вам все нравится? — с поклоном спросил у них портье.
— Все замечательно, — откликнулась Агата. — Принесите, пожалуйста, спиртовку и чайник Я сама заварю чай.
— Конечно. Прикажете растопить камин?
— Непременно. И… ужин, — вспомнил о самом главном Эрик. — Принесите меню. Мы сделаем заказ в номер.
Служащий удалился.
— Вы принесете кувшин с соком? Хочу попробовать рецепт, который мне дали.
— Это… обязательно? Он же кислый…
— Боюсь, что да. Обязательно. Тем более что писать мне, кажется, все равно не на чем. Я забыла бумагу. Так что буду заваривать чай.
— Это поможет? — И барон протянул ей огромный блокнот с золотым вензелем «Регент-Франц-Лаутгарда».
— О! Вы… купили это специально для меня? — Она смотрела ему прямо в глаза, стирая личину против его воли.
Как… просто она задала этот вопрос. Как искренне покраснела. Смутилась. Ей очень идет. Веснушки становятся четче. И уши розовеют…
— Агата… Если вы хотите спросить, хотелось ли мне о вас позаботиться, то — да. Хотелось. Очень. Можете ли вы расценивать этот жест как проявление внимания с моей стороны? Да. Безусловно. Но… я не могу вам лгать, Агата.
— Но я… Нет, я не имела в виду, что…
Он подошел близко. Очень близко. Нагнулся к самому ее уху и прошептал:
— Я его не купил. Я стащил, когда портье отвернулся.
— Вы… вы… ха-ха-ха-ха… — Она запрокинула голову и рассмеялась.
— Держите.
Агата взяла у него из рук блокнот и ручку.
— На будущее. Перестаньте, чуть что, так смущаться. Вам очень идет, но… Вы уже достаточно большая девочка. Вам не кажется?
Тон, которым были сказаны эти слова, задели. Ну… погоди! Одобрительный взгляд Эльзы: «Не давай ему спуску!» Философский Грона: «Нас кормить будут?»
— Так… как насчет сока? — взяла себя в руки писательница.
— Э, нет! Я откупился! Добыл блокнот. Так что увольте… — Барон замотал головой и вытянул ладони перед собой.
— А вам не кажется, что вы уже достаточно большой мальчик? На будущее. Вам необходимо восстановиться после потери крови, так что… Перестаньте капризничать!
