— Я не подсыпал яд. Я спрятал в чае реактивы.
— Какие реактивы?
— Те, что стащил у отца.
Значит, все-таки замешан отец Конрада. Военный инженер, преподаватель военной академии. Ему-то что не трудилось спокойно!
— То есть ты разлил реактивы в чайном сборе? — уточнил Эрик.
— Нет. Я сунул две целые колбы в банки с чаем. И… все. Должно быть, они разбились, когда…
— Стой, — у Эрика заломило висок, — что за реактивы?
— Усиление роста кристаллов. Это один. И трансформатор плетения кристаллической решетки. Они не такие редкие, но…
— Запрещенные. Особенно всяким неучам! — рыкнул Эрик. — И неспроста, как мне кажется! А ты точно знаешь, что было в колбах? Может, ты думал, что там реактивы, а там…
Мальчишка бросил на господина барона снисходительный ВЗГЛЯД:
— Я не мог перепутать. Или взять что-то не то. Я у отца в лаборатории пасусь с десяти лет. И все там знаю! К тому же мне нужны были именно эти реактивы. Я все лето опыты с ними проводил. А потом — мне уезжать было надо. И… надо было их просто вылить! А я пожалел.
— Ну, хорошо. Допустим! А в чай-то зачем?
— Спрятать вовремя не успел. Вошла бабушка. Я и сунул Агате в шкаф. В зеленую такую баночку. Думал, перепрячу потом, и забыл! А тут… вспомнил. Колбы, наверное, треснули, и…
— Еще один вопрос. — Эрик понял, что мальчишка тут ни при чем. Да и отец его, похоже, тоже. — Вещество в колбе было каким?
— Жидким. Эти реактивы сохраняют свои свойства только так.
— Ага. Ну, что я могу тебе сказать. Молодец, что сознался. Больше так не нарушай правила техники безопасности. Но Агату ты не травил.
Долгое молчание. Тихий шепот Агаты:
— Всеблагие…
Неожиданно Конрад вскочил и закричал:
— Как это — не травил?!
— Расстроен? — усмехнулся барон.
— Нет! Конечно, нет. Но… Я подумал…
— Колбы, несомненно, разбились, когда слуги, или кто там в этом еще участвовал, громили кухню. Но… Мы знаем, какое отравляющее вещество было использовано при покушении на госпожу Агату. И это — не твои реактивы.
— Кстати, в зеленой банке — лимонная цедра. И я к ней не прикасалась за все это время, — проговорила Агата.
— А какое это было вещество? И… кто же тогда мог вас отравить? — Конрад уже порозовел и теперь с любопытством вертел головой, заглядывая в глаза то Эрику, то Агате.
Было видно, что он просто счастлив!
Агата рассмеялась. От огромного облегчения. От того, что у нее есть гениальный племянник, который не замешан в покушении и похищении «Водяной Смерти», а значит, можно жить дальше…
Эрик же смотрел на мальчишку — и узнавал в нем себя. Восемнадцать… Возраст, когда кажется, что все возможно. Стоит лишь захотеть.
— Я отправлю тебя обратно в университет, — сообщил он Конраду. — Как только доктор Фульд разрешит — поедешь в столицу. Обратно на химический факультет.
— Но там культурология! Это скучно. А я тоже хочу участвовать в расследовании!
— Это тебе будет наказание, — безжалостно отвечал господин барон. — За нарушение правил техники безопасности, реактивы в пищевых продуктах и взрыв.
Конрад поник, низко опустив голову, но возразить на справедливые доводы Эрика ему было нечем.
— Я дам тебе рекомендательное письмо к моему учителю. Профессору артефакторики.
— Вы артефактор? — У Конрада загорелись глаза.
— Ну… почти.
— А с «Черной мантией» у меня что не так?
— Думаю, у тебя с ней все так. Взрыв произошел как раз потому, что у тебя получилось.
— Я… не понимаю.
— Ты порезал палец. Твоя кровь попала на кристалл, и решетка взорвалась.
— Почему?
— Потому что ты — артефактор.
— Что? Этого не может быть! В нашем роду не было артефакторов!
— Профессор Вольф Аппель возьмет тебя в ученики.
— Вы шутите?! Он же легенда! Говорят, он лично учил самого канцлера его величества, барона фон Гиндельберга!
— А ты откуда знаешь?
— Да это все знают! Канцлер — сильнейший артефактор. Это он создал…
— Ладно, потом расскажешь, — усмехнулся барон фон Гиндельберг.
— Конрад, — Агата подошла к мальчику и обняла его, — спасибо, что все рассказал. А теперь — иди, отдыхай. Тебе нужно восстановиться. Выпей гранатовый сок и приляг. Обещаешь?
— Конечно! Спасибо, госпожа Агата! И вам спасибо. Большое. Вот только… Можно еще вопрос?
— Последний. — Барон постарался сделать очень строгое лицо.
— Вы уверены, что у меня способности артефактора? Ошибки быть не может? И… как же все-таки это может быть, если…
— Я уверен, Конрад. Иди. Хотя… Стой.
— Да?
Синие глаза с любопытством смотрели на мужчину, а тот, слегка покраснев и бросив выразительный взгляд в сторону Агаты, вдруг спросил:
— Скажи… Вот ты пообещал госпоже Агате выпить гранатовый сок.
— Да, я выпью.
— Но… он же кислый?!
— Что вы, господин Эрик! Как можно не любить гранатовый сок? Это вкусно!
— Кувшин стоит в твоей комнате, Майер отнес его туда. Один стакан сейчас, один — перед сном. Хорошо? — Женщина с трудом сдерживала смех.
— Да, госпожа Агата! Спасибо вам.
* * *
Августовские вечера коротки. Не успеешь оглянуться, как за жарким огненным закатом приходит ночь. Прохладная, в недалеком будущем обещающая холода, шторма и дожди…
Мама смеется. Эрик знает, что все это ему лишь снится, но… Становится легче. Хотя бы во сне.
— Какие же вы все-таки мальчишки!
Король и его канцлер переглядываются. Смешно и очень похоже надувают губы. То ли сказываются родственные связи — восьмиюродные братья все-таки; то ли за без малого десяток лет бок о бок успели перенять многое друг от друга.
Только сейчас, во сне, Эрик понимает, насколько Карл в тот момент был потерян. Как хотел услышать слова поддержки от него. Своего верного канцлера.
Как же так случилось, что тогда, в тот августовский вечер, он этого не заметил?
Жаль…
Они сидят на террасе, пьют ароматный чай, собственноручно заваренный канцлером. Подсвечивающие кристаллы дарят теплый, мягкий свет. Мама ставит на стол вазочку с ореховым вареньем. Баронесса фон Гиндельберг всегда доставала его, когда приходил Карл. Любимое лакомство короля. На ней темно-изумрудное платье. Как оно ей шло!
В этот вечер никому не хочется говорить о делах. Тревогой и сомнениями портить его неповторимое очарование.
