Когда его ладонь легла на самое сокровенное местечко, дернулась и обреченно замерла, крепко зажмурив глаза и страстно молясь, чтобы все прошло как можно быстрее. Палец скользнул в глубину лона и, натолкнувшись на преграду, мгновенно вышел. Аллиний, шумно выдохнув, убрал руку и откатился в сторону, не выпуская мое дрожавшее тело из объятий.
— Прости. — Прошептал он, покрывая бледное лицо легкими поцелуями. — Прости меня, девочка. Я просто должен был убедиться, что ты не врешь. А при мыслях, что у тебя был другой мужчина, окончательно рассудок помутился.
Поняв, что дальше издеваться надо мной не будут, еще громче разрыдалась, не найдя даже сил отстраниться от мужчины, подвергнувшего столь унизительной проверке.
— Никогда не прощу. — Зло прошептала, оправляя юбку и резко вскакивая с кровати. Аллиний тяжело вздохнул и, сев, посмотрел в мою сторону полными раскаяния глазами. Затем уронил голову на руки и глухо ответил:
— Имеешь полное право.
От пережитого все еще дрожала и, отойдя на приличное расстояние, срывающимся голосом прокричала:
— Ты сумасшедший! Да и вся ваша семья сумасшедшая! Что здесь вообще происходит? Зачем вам я, моя кровь и невинность? Почему вы не захороните Сагара, как полагается? Что за ритуал вы проводили?
Казалось, от бесчисленных вопросов скоро разорвется голова, и потерла пульсирующие от боли виски.
— Успокойся, Лилианна. — Устало сказал Аллиний и отвернулся к окну, завешанному тяжелой бархатной темно-зеленой портьерой, отчего в комнате царил полумрак. — Я все тебе объясню. Только сначала надо перебинтовать руку.
— Обойдусь без твоей помощи!
Не обращая внимания на мои протесты, он ушел в смежную комнату, в которой, скорее всего, располагалась ванна, что было большой редкостью и только подчеркивало роскошь замка. Я тут же метнулась к двери, но она оказалась заперта и, стукнув по ней от досады и отчаяния ногой, тихо сползла по стене, закрыв глаза руками, вновь переживая мгновения позора, когда чужие руки касались меня там. Сделалось до того мерзко, что хотелось одного — быстрее искупаться и стереть с себя этот противный след.
Вскоре вернулся Аллиний и присел возле меня на корточки, осторожно дотронувшись до плеча и вырывая из плена мрачных мыслей. Вздрогнула от неожиданности и отшатнулась в сторону.
— Не прикасайся ко мне больше!
— Лили. Я только хочу помочь…
Зло выхватила из его рук влажное полотенце и, поморщившись, стерла запекшуюся кровь с ладони. Порез оказался не таким глубоким, как думала, поэтому через несколько дней он должен уже зажить.
— Возьми мазь. — Протянул он маленькую круглую баночку. — Поможет ране быстрее затянуться.
— Конечно, мне же еще предстоит взвалить на себя новые обязанности поломойки! — Яростно воскликнула, но мазь все же взяла. Не стоит идти на поводу своих негативных чувств и отказываться от лечения. Под пристальным виноватым изумрудным взглядом, обработала порез, зашипев от нестерпимой боли, пронзившей ладонь, а затем аккуратно перевязала руку протянутым платком. Теперь чувствовала себя намного лучше, и гордо вскинув голову, поднялась, холодно посмотрев на своего мучителя.
— Ну, рассказывайте, лорд Шандабар, какая участь ожидает меня в вашем замке, и чем заслужила подобное отношение. Не находите, пора бы меня поставить в известность всего происходящего?
— Может, присядем? — Предложил он, указывая на удобные кресла, обитые парчой в белую и кремовую полоски, расположившиеся возле внушительного камина, украшенного изысканной лепниной. Только сейчас обратила внимание, что комната просто кричала о роскоши и богатстве, но находиться в этом месте было неприятно из-за того, что рядом присутствовал один ненавистный мне человек.
Медленно покачала головой, отказываясь сидеть рядом с ним, и сложила руки на груди, ожидая начала рассказа. Аллиний глубоко вздохнул и, собравшись с мыслями, начал говорить:
— Пятьдесят один год назад мой дед, Сагар Шандабар, отвергнув твою бабушку Сору Дагар, услышал слова проклятия, которое она наложила на весь мужской род нашей семьи: «Бартамах ризан вао». Он не придал им значения и благополучно забыл об этом инциденте, решив, что она просто хотела запугать его. А через месяц сочетался браком с Мирдой Викраман, и у них, как и полагается в таких случаях, была жаркая брачная ночь. Но стоило взойти солнцу, дед почувствовал, как начинают медленно цепенеть сначала ноги, а затем и руки, и в ужасе вспомнил магичку, проклявшую его. Он только успел рассказать об этом молодой жене, как тут же превратился в застывшую холодную статую. Она, находясь в шоке, пыталась привести любимого мужа в чувства, но все было бесполезно. Несколько дней Мирда пребывала в трауре, думая, что он умер, и уже готовила тело к погребению в семейном склепе, но случайный разговор, состоявшийся с приехавшим в замок магом, которому поведала о последних словах Сагара, все расставил по местам. Этот маг объяснил, что на семью наложили сильнейшее и древнейшее родовое проклятие, которое невозможно снять. И даже человек, наложивший его, не в силах обратить это вспять. И с тех пор Сагар, наследный граф Шандабар, находился в пограничном состоянии: он был и не жив и не мертв, застыв на веки, поэтому его нельзя было захоронить. А пока он пребывал в подобии комы, все мужчины рода не могли иметь детей. И как только погибнет последний представитель семьи, он, наконец-то, сможет упокоиться и уйти в мир духов.
Слушала его рассказ, приоткрыв от удивления рот и забыв про свои невзгоды, настолько его история оказалась невероятной и жуткой. Неужели существует такая сила, которая может выкосить весь род? И неужели этой самой силой обладала моя любимая бабуля? Испытывая непередаваемую жалость и сочувствие к ни в чем не повинной девушке Мирде, представила весь ее ужас, когда на утро после свадьбы она лишилась любимого человека, оставшись и не вдовой, и не замужней женщиной. Боже! Она же была вынуждена день за днем видеть мумию мужа! Но почему бабуля наложила столь суровое заклятие? Зачем подвергла весь род наказанию за то, что Сагар ее отверг? Почему не его одного?
Размышления прервал голос Аллиния, который продолжил рассказ:
— Но Бог услышал молитвы бабушки, и, после единственной ночи, проведенной с мужем, у нее родились на свет близнецы, последние истинные Шандабар. Это была моя мама — Анабелла и дядя Разан, с которыми ты уже имела честь познакомиться. — При этих словах я, против воли, сморщилась, вспомнив змею и мерзкого пузатого мужчину. — Но бабушка Мирда не сдавалась, и на протяжении всей жизни искала возможность снять проклятие, ведь представители семьи потихоньку умирали, не оставляя потомства. А немногочисленные кузины дедушки Сагара выходили замуж и, сменив имя, расселялись по королевству. Вот у них, как ни странно, появлялись дети. Но они уже не были Шандабар. Видимо проклятие действовало избирательно, оказывая влияние только на тех, кто являлся носителем родовой фамилии. — Аллиний ненадолго замолчал, погрузившись в воспоминания, а затем продолжил. — До сих пор помню, как она часами просиживала возле кровати деда, держа его за руку и рассказывая обо всех новостях, что происходили в замке и о том, что она не сдается и ищет древние магические фолианты по всем возможным королевствам, чтобы найти способ продолжить род. Поэтому твою бабушку люто ненавидели все вокруг, включая слуг, которые тихо плакали, видя, как страдает и тоскует их добрая Госпожа, изо дня в день, все сильнее погружаясь в тоску и уныние. Понимаешь, я впитал эту безграничную ненависть с молоком матери, которая неожиданно для окружающих осталась беременной от прибывшего в замок наемника, который исчез сразу после того, как узнал о том, что скоро станет отцом. Да, это позорное пятно на древе нашей семьи уже ничем не сотрешь, но благодаря безнравственному поступку матери я появился на свет, за что, конечно же, ей безмерно благодарен. Но так как я стал носителем благородной фамилии деда, проклятие задело и меня. Вскоре уже и мама занялась поисками, подключив своего хорошего знакомого, мага лорда Микаэля Сварра, ведь бабуля все реже покидала покои деда, погрузившись в пучину отчаяния, так как не смогла избавить род от проклятия, а бесчисленные гонцы то и дело приезжали в замок с неутешительными новостями. И вот однажды, когда мне было лет девять, нашел ее мертвой возле дедушки. Она, как и всегда, крепко держала его за руку, сидя в кресле возле постели. Видимо, умерла во сне от остановки сердца. В тот день, глядя на их сплетенные пальцы, осознал, чего она была лишена по вине Соры. Счастливая семья, надежные объятия любимого мужа, полный замок родных и близких, радостный смех детей, балы и приемы — все это было лишь в ее мечтах, а, сколько себя помню, наш дом был всегда погружен в траур….
