— Ах, дедулю навестить решила? — Издевательски протянул он, гневно сверкнув глазами, и тут же разжал объятия. — Тебе, что, снов мало, в которых вы можете беспрепятственно развлекаться? Наверное, уже поставила в курс всех событий? А про бабушку не рассказала, которая умерла возле его постели, держа за руку, или он не сообщил тебе, что был женат?
— Он не помнит своей прежней жизни… — Тихо ответила, отступая на несколько шагов от своего искусителя, который сейчас в ярости сжимал кулаки. И почему мне кажется, что причина его вновь изменившегося настроения — ревность?
— Очень интересно! — Прошипел Аллиний, наступая на меня. — А не задумывалась, что он, очнувшись от многолетнего сна, не узнает тебя?
Я побледнела от этого заявления, так как действительно даже не предполагала подобного. Но все же сердцем чувствовала, что после стольких лет нашего общения, такого просто не могло быть! Медленно отходя от мужчины, уперлась спиной в дверь кабинета и напряженно замерла, глядя, как он с издевательской улыбочкой преодолел за секунду расстояние, которое нас разделяло и, схватив за запястья и заведя их за голову, склонился к самому лицу.
— И что это за странная связь такая? Почему именно ты видишь его? — Выдохнул он мне в губы, посылая волну жара по позвоночнику.
— Не знаю. Наши встречи не зависят от меня. А с твоим приездом вообще перестала его видеть. — Сама не понимаю, почему разоткровенничалась с ним.
— Но я очень похож на деда и неужели ты не заподозрила ничего, увидев меня?
— Про семью Шандабар в нашей семье было запрещено говорить. А Сагар ничем не мог помочь из-за потери памяти. — Тихо ответила, неловко чувствуя себя на столь близком расстоянии от Аллиния, жар тела которого окутывал с ног до головы. — Я очень долго мечтала выяснить, что произошло и почему он живет лишь в моих снах. А увидев тебя, решила, что вы родственники и хотела со временем расспросить про него.
— Скажи, вы целовались? Или, быть может, уже любовью успели заняться в твоем сне? — Прошептал Аллиний, напряженно вглядываясь в мое лицо. В возмущении от подобных вопросов, шумно выдохнула и предприняла безрезультатную попытку вырваться из захвата.
— Тебя это не касается! — С вызовом ответила тогда, отмечая, что изумрудные глаза полыхнули бешенством.
— Ах, не касается! — Взревел он и яростно накинулся на мои губы, буквально раздавив их своим напором. Он терзал их и покусывал, причиняя боль, но я даже не могла пошевелиться, так как оказалась вжата в дверь. Но уже через несколько секунд испуг прошел, и тело пронзило острое желание. Боль и наслаждение сплелись в тугой клубок, посылающий разряды молний по венам, а, когда ощутила солоноватый привкус крови, вообще потеряла голову и с тихим стоном ответила на поцелуй-наказание, нырнув языком в глубину его рта. Запястья тут же выпустили из плена, и горячие ладони обхватили лицо. Аллиний начал нежно посасывать мой язык, заставляя теснее прижиматься к его дрожавшему от возбуждения телу. Охватившее нас безумие прервал тихий стук в дверь. Он, тяжело дыша, тут же отстранился. В его потемневших глазах горела дикая неутоленная страсть, смешанная с самой настоящей ревностью.
— Даже если у вас что и было во сне, мне все равно! — Зло прошептал мужчина. — Главное, в реальности ты девственница! А твое тело отзывается на мои прикосновения так чувственно и страстно, что давно пора принять как данность — ты принадлежишь лишь мне!
Очередной тихий стук заставил лорда Шандабара отпустить меня, и быстро выбежала из кабинета, чуть не сбив с ног служанку.
— Господин, следует ли переносить ужин в связи со сбором слуг в главном зале? — Еле разобрала ее слова, так как удалилась на достаточное расстояние. Что ответил ей Аллиний уже не слышала, да мне это было совершенно не важно, все равно не собиралась спускаться к ужину и вновь лицезреть эту ненормальную семейку.
Стражники неотступно следовали на некотором расстоянии, а я, убедившись, что меня никто преследовать не собирается, замедлила шаг и, прикрыв веки, дрожащей рукой дотронулась до пылающей прокушенной Аллинием в порыве ярости губы. Бурлившее в крови желание все еще напоминало о себе сладкой тяжестью в низу живота. Да что же это за наваждение! Как мне обезопасить себя от притязаний этого совратителя? Совершенно очевидно, что мое тело давно уже готово отдаться в его руки без сопротивления, и от окончательного падения меня удерживает только он сам, так как девственность необходимое условие для снятия проклятия. Боже! Только бы Сагар вспомнил обо мне, когда очнулся после многолетнего сна и защитил от своего внука! Ведь честь и гордость — этот все, что осталось у меня, и чем так дорожила, но с чем могла распрощаться в угоду охватывающих страстей, вызываемых Аллинием.
Я так невыразимо скучала по своему другу, по его нежному, все понимающему взгляду, по ласковому голосу и задушевным беседам, что, не смотря на страх перед полуживой мумией, пошла прямиком в комнату на самом верхнем этаже. Даже находясь в шоковом состоянии после приезда в этот странный замок и после того, как меня силой волокли к покоям Сагара, я запомнила дорогу, поэтому уже вскоре стояла возле нужной двери, не решаясь войти. Но вот, несколько раз глубоко вдохнув, переборола стучавшую в сознании панику и шагнула в темную комнату. Стражники остались у входа, а я маленькими шажками приблизилась к кровати. Было так жутко смотреть в его застывшее лицо, что даже перехватило дыхание, а руки начали заметно дрожать.
— Сагар. — Прошептала севшим голосом и дотронулась до его сцепленных ледяных пальцев. Могильный холод, исходивший от тела, заставил отпрянуть и в страхе попятиться назад к двери.
— Прости, я не могу… — Еле слышно произнесла и со слезами на глазах покинула его покои.
Сегодняшний день принес столько потрясений, что хотелось одного — запереться в комнате и никого не видеть. Слишком много всего навалилось на мои хрупкие плечи: убийства, в которых пытались обвинить меня все, кому не лень, приставания Аллиния, его приступы ярости, нападки леди Анабеллы и ее брата.
Я так устала! Я так хотела домой!
Поэтому, когда пришла к себе, тяжело опустилась на постель и закрыла глаза руками, борясь с подступающими слезами. Понимала, что жалость — это не самое лучшее чувство. Оно ничем не поможет, а только лишь посеет в душе еще большую панику, но иногда и поплакать было необходимо, чтобы снять нервное напряжение.
Так в слезах, оплакивая свою горькую судьбу, и забылась тяжелым сном, свернувшись на кровати калачиком. На задворках сознания услышала, как кто-то тихо переговаривается в комнате. После чего меня осторожно освободили от платья и, подхватив на руки, удобно уложили в постель, накрыв теплым одеялом. Последовал ласковый поцелуй в щеку, и горячая ладонь провела по рассыпавшимся по подушке волосам.
— Не буди, Мэг… Пусть отдыхает… Ванну сейчас уберут… Искупается утром… Зайду в восемь утра… — Доносились обрывки приказаний человека, от голоса которого сладко сжималось сердце и так не хотелось, что бы он уходил. Но была не в состоянии ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово, поэтому, когда хлопнула дверь, ощутила невыразимую душевную пустоту. Но глубокий сон вновь сковал сознание, и я погрузилась в прекрасные сновидения, где рядом были заботливые отец и брат…
