– Керанс!..
В коридоре раздался голос Стренгмена. Керанс лениво направился в ванную, намереваясь сполоснуть лицо, пока Стренгмен будет подниматься наверх.
Бросив шлем на пол, Стренгмен извлек графин с горячим черным кофе и сушеные орешки, позеленевшие от возраста.
– Подарок для вас. – Он с дружелюбной улыбкой посмотрел в тусклые глаза Керанса. – Как дела в далеком прошлом?
Керанс сел на край постели, ожидая, пока утихнет барабанный бой призрачных джунглей в его мозгу. Остатки снов пронизывали реальность вокруг него.
– Что привело вас сюда? – равнодушно спросил он.
Лицо Стренгмена приобрело выражение глубокой иронии.
– Керанс, вы мне нравитесь. Вы все забыли. – Он снял с кондиционера какую-то книгу, улыбаясь Керансу. – Конечно, у меня есть причины – я хочу пригласить вас поужинать со мной сегодня вечером. Не трясите головой. Я пришел к вам, и вы должны ответить мне на визит. Беатрис и старый Бодкин тоже будут, мы отлично проведем время – фейерверк, угощение и – сюрприз.
– Какой сюрприз?
– Увидите. Нечто действительно захватывающее, поверьте мне, я никогда не делаю ничего наполовину. Если мне понадобится, я заставлю крокодилов танцевать на кончиках своих хвостов. – Он торжественно кивнул. – Керанс, вы выглядите подавленным. Для вас будет полезным отвлечься, это остановит вашу безумную машину времени. – Настроение его изменилось, он стал глубокомысленным и рассеянным. – Я не собираюсь подшучивать над вами, Керанс, я не выдержал бы и десятой доли ответственности, которую вы несете на своих плечах. Взять хотя бы это трагическое одиночество в триасовых болотах. – Он раскрыл книгу – это были стихи Донна – и наугад прочел строку: «Мир в мире, каждый человек – это остров в самом себе, плывущий через моря и архипелаги…»
Наполовину убежденный, что его дурачат, Керанс спросил:
– Как идет погружение?
– Не очень хорошо. Город слишком далеко на севере, чтобы в нем оставили что-нибудь ценное. Но несколько интересных вещей мы обнаружили. Посмотрите вечером.
Керанс колебался, сомневаясь, хватит ли у него энергии для разговора с Беатрис и доктором Бодкиным – он не видел их с момента своего неудачного погружения, хотя знал, что каждый вечер Стренгмен на своем гидроплане направляется к дому Беатрис (какого успеха он добился, Керанс мог лишь гадать, но замечания Стренгмена типа «женщины похожи на пауков, они поджидают вас и ткут свою паутину» или «она предпочитает говорить о вас, Роберт» убеждали его, что Стренгмен ничего не достиг).
Однако особое выражение и интонации Стренгмена свидетельствовали о том, что присутствие Керанса было обязательным и что отказаться ему не позволят. Стренгмен следил за ним, ожидая ответа.
– Слишком краткое объяснение, Стренгмен.
– Мне очень жаль, Керанс, но если бы мы знали друг друга лучше, я уверен, вы бы не колебались. А сейчас положитесь на мою маниакально-депрессивную личность. Мне нравятся необычные поступки.
Керанс разыскал две позолоченные фарфоровые кофейные чашки и наполнил их из графина.
– Знали друг друга лучше, – повторил он про себя иронически. – Будь я проклят, если вообще о вас знаю что-нибудь, Стренгмен.
Блуждающий по лагунам, как преступный дух затонувшего города, апофеоз его бессмысленной жестокости и грубости, Стренгмен был полуграбителем, полудьяволом. Однако он играл определенную положительную роль, держа перед Керансом предупреждающее зеркало и сообщая ему, какую жизнь он выбирает. Это и что-то еще привязывало их друг к другу, иначе Керанс давно оставил бы лагуну и отправился куда-нибудь на юг.
– Я думаю, это не прощальный праздник? – спросил он Стренгмена. – Вы не собираетесь покинуть нас?
– Конечно, конечно, нет, – возразил Стренгмен. – Мы еще только прибыли. Ибо, – глубокомысленно добавил он, – куда нам идти? Больше ничего не осталось. Иногда, должен вам признаться, я чувствую себя, как финикийский мореплаватель на краю света. Это ведь настоящая роль, не правда ли? …подводное течение с шепотом подбирало его кости. Когда он вставал, он забывал свой возраст, вспоминал юность и погружался в водоворот…
Он продолжал надоедать Керансу, пока тот не принял приглашения, затем торжествующе удалился. Керанс прикончил кофе в графине и принялся закрывать венецианские стекла, выходящие на яркое солнце.
Снаружи, в его кресле на веранде, сидел белый ворон и смотрел на него каменными глазами, ожидая, что произойдет.
Плывя по лагуне вечером к пароходу, Керанс размышлял над тем, что за сюрприз приготовил Стренгмен. Он надеялся, что не будет искусно подготовленного розыгрыша. Усилия, которые понадобились для бритья и надевания белого обеденного пиджака, очень утомили его.
По всей лагуне были заметны следы приготовления. Пароход стоял на якоре в пятидесяти ярдах от берега. Он был украшен навесами и цветными лампами, два катера методично прочесывали лагуну, выгоняя из нее аллигаторов.
Керанс указал на большого каймана, боровшегося в окружении множества багров, и спросил Великого Цезаря:
– Что в сегодняшнем меню – жареные аллигаторы?
Гигантский горбатый мулат, стоявший на носу катера, неопределенно пожал плечами.
– Стренгмен дает сегодня вечером большое представление, мистер Керанс, действительно большое. Увидите.
Керанс встал со своего сиденья и подошел к борту.
– Великий Цезарь, давно ли вы знаете капитана?
– Очень давно, мистер Керанс. Десять лет, может, двенадцать.
– Он странный человек, – продолжал Керанс. – Его настроение меняется так быстро. Должно быть, вы и сами заметили это. Иногда он пугает меня.
Огромный мулат улыбнулся.
– Вы правы, мистер Керанс, – заметил он с хихиканьем. – Вы совершенно правы.
Но прежде чем Керанс смог задать следующий вопрос, их окликнули в мегафон с борта парохода.
Стренгмен встречал каждого из своих гостей по мере их прибытия на верхних ступеньках трапа. Он был в хорошем настроении и одобрительными восклицаниями встретил появление Беатрис. На ней было длинное парчовое синее бальное платье, лазурная краска вокруг глаз делала ее похожей на необычную райскую птицу. Даже Бодкин сделал уступку, подровнял свою бороду, надев старый полосатый респектабельный жакет и повязав вокруг шеи полоску крепа вместо галстука. Но, как и Керанс, он казался погруженным в себя и участвовал в разговоре за ужином автоматически.
Стренгмен, однако, не заметил этого, или, если и заметил, то никак не отреагировал, ибо был очень занят. Какими бы ни были его мотивы, он пошел на значительные затраты энергии для устройства этого приема. Над палубой был натянут новый белый навес, похожий на парус; он легко поднимался, давая возможность хорошо разглядеть лагуну и берег. Большой круглый обеденный стол стоял у перил, вокруг него разместились низкие диваны в египетском стиле с позолотой и валиками из слоновой кости. Множество непарных, но ярких золотых и серебряных тарелок покрывало стол, среди них были расставлены бокалы из золоченой бронзы.
