– Из купели? – Джонстон величественно глянул сверху на низкорослого водителя. – Ты хотел окреститься? Принять крещение, пока в мире еще осталась вода?
Крепыш оттолкнул Ганна.
– Нет, я хотел пить! Мы сегодня проехали триста миль. Видите моих детей? Они так высохли, что даже плакать не могут! – Он вытащил из кармана кожаный бумажник, развернул пачку засаленных купюр. – Я не милостыни прошу, я хорошо заплачу.
Джонстон стволом дробовика отмахнулся от денег.
– Мы здесь водой не торгуем, сын мой. От засухи, охватившей мир, не откупишься, с ней надо сражаться. Тебе следовало остаться на своем месте, в собственном доме.
– Вот это правильно, – вставил Эдвард Ганн. – Вали, откуда приехал.
Крепыш с отвращением сплюнул.
– Дотуда шестьсот миль, и по дороге только пыль да дохлая скотина.
Рэнсом шагнул к нему.
– Успокойтесь, немного воды я вам дам. – Он оторвал листок из тетрадки рецептурных бланков и указал адрес на корешке. – Объезжайте этот квартал, поставьте машину у реки и приходите пешком к моему дому. Договорились?
– Ну… – мужчина подозрительно осмотрел Рэнсома и расслабился. – Спасибо вам большое. Хоть один человек нашелся! – он поднял с земли свою панаму, расправил поля и смахнул пыль. Холодно кивнул Джонстону, сел за руль и отъехал.
Ганн со своими бдительными собратьями рассыпались между мертвыми деревьями, обходя ряды машин.
Втискивая свое крупное тело на водительское место, Джонстон сказал:
– Вы добрый человек, Чарльз, но вряд ли это разумно. Ему надо было остаться дома. В стране не так много мест, где нельзя раздобыть хоть немного воды, если хорошо постараться.
– Знаю, – кивнул Рэнсом, – но взгляните его глазами. В полях умирают тысячи голов скота, а для этих бедных фермеров гибель скотины – все равно что конец света.
– Ничего подобного! – Джонстон ударил кулаком по баранке. – Это не нам решать! Слишком многие сейчас живут фантазиями о смерти и разрушении и видят в засухе их воплощение. Я сам собирался дать им немного воды, Чарльз, но хотел сперва преподать урок отваги.
– Конечно, – с холодком бросил Рэнсом. Он вздохнул с облегчением, когда Джонстон высадил его в конце улицы. Справа, напротив дома пастора, стоял новенький особняк из стекла и бетона, владения Ричарда Фостера Ломакса. На краю садового бассейна радугой сверкал фонтан. Невдалеке лениво развалился коротышка Ломакс. Засунув руки в карманы белого шелкового костюма, он перешучивался с кем-то, плававшим в бассейне.
– Великолепен, а? – заметил Джонстон. – При всем моем отвращении к Ломаксу, он подтверждает мою мысль.
Помахав Джонстону, Рэнсом по безлюдной улице пошел к себе. На дорожке к гаражу, там, где он ее оставил, стояла машина. Почему-то она показалась незнакомой, словно хозяин провел в отлучке не семь дней, а семь лет. Блестящие борта и сиденья внутри покрыл слой пыли, словно автомобиль уже уходил в воспоминания, и время оседало на него каплями росы. Так же смягчился очерк сада, тонкая рама садовых качелей и металлического столика утрачивали привычные черты. Пепел покрыл водосточные трубы и подоконники, размывая образ дома в памяти. Глядя на скопившиеся под стенами сугробы пыли, Рэнсом словно видел, как через несколько лет дом превратится в подобие кургана – пыльный холм, некогда служивший пристанищем забытому кочевнику.
Войдя, он заметил на пыльном ковре отпечатки маленьких ног – уходя в сторону лестницы, они бледнели, словно следы пришельца из будущего. На секунду Рэнсому захотелось открыть окна, впустить ветер, чтобы он занес все, что тут было, стер прошлое без следа, но, к счастью, за последние годы этот дом стал и для него, и для Джудит чуточку бо́льшим, чем просто место, где можно провести ночь.
На полу под щелью для писем он нашел толстый конверт правительственной рассылки и захватил с собой в гостиную. Сев в кресло, сквозь балконные окна уставился на пыльную площадку, бывшую когда-то газоном. За облетевшей живой изгородью поднималась к небу соседская сторожевая башня, а вот вид на реку и озера скрывал дым от костров.
Рэнсом просмотрел циркуляр. В нем красноречиво сулили окончание засухи, успех мероприятий по конденсации дождевых облаков, предупреждали об опасности морской воды и, под конец, оговаривали правила выезда на побережье.
Встав, он обошел дом, не зная, за что приняться. Масло в холодильнике растаяло, стекло на край полки и капало на вялый салат полкой ниже. Пахло прокисшим молоком и протухшим мясом. Рэнсом поспешно закрыл дверцу. На полках кладовой хватало консервов и сухих завтраков, а в баке на крыше осталось немного воды. Все это не столько от предусмотрительности, сколько потому, что Джудит, как и он сам, чаще всего питалась не дома.
Дом отражал отсутствие хозяев и личной заботы. Невыразительная мебель, безликая отделка – словно в номере мотеля. Рэнсом догадывался, что бессознательно они оба руководствовались именно этим правилом – чтобы ничто ни о чем не напоминало. Дом, в некотором смысле, являл идеальную модель пространственно-временного вакуума, дыры́, зиявшей в континууме его жизни и уводившей в отдельную вселенную плавучего дома на реке. Обходя комнаты, он чувствовал себя не хозяином, а забытым гостем, призрачным и все более неуловимым двойником самого себя.
У холодного камина молчал фонограф. Рэнсом включил его, выключил и тогда вспомнил о маленьком транзисторном приемнике, купленном Джудит. Он поднялся наверх, в ее спальню. С туалетного столика исчезла почти вся косметическая мелочь, и в зеркале отражался только строй пустых флаконов. Посреди кровати лежал набитый под завязку голубой саквояж.
Рэнсом уставился на него. Все было ясно, но в голову пришла странная мысль, будто Джудит наконец-то решилась переехать к нему. Такие парадоксальные повороты, даже больше, чем раздраженные пикировки, были характерны для их брака, в котором медленно, как в больших часах, кончался завод. Иногда ему казалось, что некий временной парадокс закрутил стрелки этих часов в обратную сторону.
В кухонную дверь осторожно постучали. Спустившись, Рэнсом увидел владельца зеленого седана. Шляпу тот держал в руках.
– Входите, – позвал Рэнсом. Маленький фермер шагнул в кухню застенчиво, словно не привык к жизни под крышей. – Как ваша семья?
– Ничего. Что это за псих у пруда?
– Бетонный дом с бассейном? Это один местный оригинал. О нем я бы не беспокоился.
– Это ему стоит побеспокоиться, – огрызнулся мужчина. – Такому чокнутому недолго ждать беды.
Он терпеливо ждал, пока Рэнсом наполнял из крана двухгаллонную канистру. Напора в трубах не было, и вода еле текла. Когда Рэнсом протянул ему канистру, мужчина словно включился – кажется, он не верил, что добудет воду, пока не получил ее в руки.
– Спасибо вам, доктор. Грэнди меня зовут, Мэттью Грэнди. С этим я дотяну ребят до побережья.
– И сами попейте немного. Вижу, что вам это необходимо. Осталось всего сто миль.
