– Иона, нам теперь не нужны старики. – Он презрительно махнул рукой в сторону трюма. – Дохлая наживка, лишний груз.
И он разразился несвязной тирадой. Иона бесстрастно слушал, склонив голову так, словно сдерживал сильный внутренний порыв. Рыбаки опустились на палубу. Одни поддерживали Саула решительными кивками, другие неуверенно ерзали. Мнение группы колебалось, связывала их только неявная сила, которую все чуяли в одинокой фигуре Ионы.
– Саул! – трагическим взмахом большой длинной ладони капитан заставил его замолчать. Рэнсом отметил, что этот человек рассчитывает каждое движение, ступает по мостику, как по помосту сцены. – Саул, мы никого не отвергаем. Им теперь нужна наша помощь. Помни, здесь ничего не осталось.
– Но, Иона…
– Саул!
Светловолосый боцман отступил, согласно мотнув головой. Когда его люди, шаркая, стали спускаться по сходням, он через плечо кинул на Иону злобный взгляд.
Оставшись один, Иона оглядел сверху темнеющие улицы, по которым уходили рыбаки с сетями на плечах. В его взгляде была скудная жалость человека, выросшего в жестоком мире запретов. Он прошелся по мостику корабля-скелета, поднял голову к дымным тучам над городом, словно прикидывая, не закрепить ли паруса перед бурей. Рэнсом встал и побрел через трюм. Иона подошел к перилам и сверху поманил его к себе, улыбаясь так, словно давно ждал, пока пленник очнется. Он окликнул часового, и в трюм спустили трап.
Рэнсом, преодолевая боль, начал взбираться к мостику. На полпути сильные руки Ионы подхватили его под мышки. Подняв Рэнсома на палубу, Иона силой заставил его сесть.
Рэнсом указал на бродягу:
– Он ранен. Нельзя ли вынести его сюда? Я врач, я бы постарался ему помочь.
– Конечно. – Иона махнул часовому: – Спустись, вынеси его. – Придерживая трап, он обратился к Рэнсому: – Врач – это хорошо. Пойдешь с нами, для поисков нам нужен каждый.
Рэнсом откинулся на перила. В голове у него понемногу прояснялось.
– Чего вы ищете?
– Новую реку. – Взмахом длинной руки Иона указал на темнеющий горизонт. – Где-то там. Боцман подучивает их смеяться надо мной, но я видел!
Казалось, он сам не слишком верит своим громким словам.
С улицы отдаленно послышался топот бегущих ног. Он приближался. Рэнсом нашел взглядом часового, который с сетью на плече спускался в трюм. Еще минута, и шансов на побег не останется. До сходней было десять футов. Переулок под стеной склада уводил в переплет улиц.
Иона склонился над перилами, перегнув длинное тело «виселицей». Он медленно поднимал вверх лежащего в сети бродягу – так рыбак вытягивает непомерный улов.
Рэнсом встал, словно хотел помочь, но развернулся и бросился к сходням. Когда доски вздрогнули у него под ногами, Иона предостерегающе крикнул вслед, но Рэнсом уже проскочил причал и углублялся в переулок.
За складом он увидел подходящих по улице рыбаков. Между ними на растянутой сети бился человек. Возглавлял шествие светловолосый боцман. Завидев Рэнсома, он перешел на бег, размахивая короткими руками.
Рэнсом бежал вдоль домов, а в тридцати ярдах за его спиной держался Саул, вслед за беглецом вилявший между машинами.
Внезапно из-за ограды выпрыгнули два стремительных бурых зверя, сверкнув оскалом, набросились на боцмана. Задыхавшийся Рэнсом пробежал еще ярдов пятьдесят и остановился, отгородившись автомобилем от рычащих овчарок и отбивающегося кулаками Саула.
– Доктор, сюда!
Обернувшись, Рэнсом увидел Квилтера. Глаза у парня блестели, павлиний хвост подметал дорогу. Забыв о собаках, Рэнсом захромал вслед за поблескивающим хвостом.
Он не замечал дорогу в лабиринте улиц, следуя за Квилтером через сады и скверы, иногда теряя его из вида, когда уродливый фавн нырял в дым костров. Один раз, обыскивая сад, в котором потерял проводника, он наткнулся на обгоревший труп крупной собаки на углях. Квилтер стоял над телом, разглядывая его с детской серьезностью.
Наконец они вышли на низкий парапет речной набережной, увидели слева пролет далекого моста. Под ними, за белой полосой сухого дня, стоял на корме скифа Филипп Джордан, придерживал челнок шестом. Квилтер сошел с парапета, по колени погрузившись в сухой песок и взметывая павлиньим хвостом пыль в лицо Рэнсому.
Тот спустился за ним, задержавшись у обсохшего на суше лихтера. Солнце уже наполовину ушло за горизонт, дым наверху стал темнее и гуще, зато ложе реки сверкало почти идеальной белизной.
– Рэнсом! Сюда, доктор, потом отдохнете!
Резкий крик заставил Рэнсома опомниться. Он взглянул на Филиппа, встревоженный странным союзом между кошмарным Калибаном и этим невозмутимым речным Ариэлем. Он прошел к челноку, хлюпая ногами по влажной грязи у края воды. В меркнущем свете острое лицо Филиппа Джордана приняло цвет выгоревшей львиной шкуры. Юноша нетерпеливо подгонял Рэнсома взглядом.
Квилтер одиноко восседал на корме, словно водяной Будда в рябых отблесках маслянистой реки. Едва Рэнсом ступил на борт, парень дважды свистнул. Пронзительный звук отразился от бетонного парапета. На нем мелькнула одна из овчарок. Задрав хвост, собака спрыгнула вниз, в вихре пыли понеслась к скифу, перемахнула через плечо Рэнсома и рухнула на дно. Квилтер ждал, не сводя глаз парапета. По его лицу скользнула тень недовольства. Овчарка в челноке тихо заскулила. Тогда Квилтер кивнул Филиппу, и суденышко заскользило по зеркальной воде под расписным парусом вздернутого торчком павлиньего хвоста.
Через три мили неровный силуэт Маунт-Роял превратился в темную тушу дремлющего вулкана под дымным облаком.
Глава 5
Горящий алтарь
На следующее утро после бурной жестокой ночи Рэнсом начал готовиться к отъезду. Незадолго до рассвета выстрелы, наконец, смолкли, и он заснул в кресле в гостиной, слушая, как падают и рассыпаются последние угли выгоревшего дома напротив.
Он добрался домой в семь часов, вымотанный до предела бегством от рыбаков Ионы. Городок у озера был тих, горели несколько факелов – это милиция преподобного Джонстона патрулировала улицы, методично закрывая дверцы брошенных машин и гася костры в садах. Окна светились только в доме Ломакса.
Сняв костюм, Рэнсом наполнил ванну и, встав перед ней на колени, напился из горсти, умыл лицо и шею тепловатой водой. Перед глазами стоял Филипп Джордан, направляющий узкий нос своего скифа между корабельными бортами. Темная вода уносила его отражение вместе с призраками всех иллюзий, питавших Рэнсома в эти недели. Молчаливый союз Филиппа Джордана и загадочного Квилтера, который, перебирая пальцами павлиньи перья, горевал о пропавшей собаке, отталкивал Рэнсома от Ларчмонта еще сильнее, чем ищущие потерянной реки рыбаки. Все это заставляло задуматься о собственной роли в будущем и об истинном смысле пришествия пустыни. Выходя из челнока, Рэнсом попытался заговорить с Филиппом, но юноша отвел глаза, гортанно вскрикнул и налег на шест, уводя скиф в темноту. Напоследок ему белым идолом улыбнулся с кормы Квилтер, и его насмешливый крик поплыл над маслянистой водой.
