Ганн указал в дымную завесу над городом. Над крышами вставал белый дымный гриб, за ним прорвалось жадное пламя, почти бесцветное в солнечном сиянии. Звука не было, хотя Рэнсому почудилось, что до загоревшегося дома не больше нескольких сотен ярдов.
– Уезжаете? – спросил Рэнсом.
Ганн кивнул.
– Вам тоже лучше уехать, доктор.
Его носатое лицо было худым и серым – лицо усталой птицы.
– Незачем больше оставаться. Прошлой ночью сожгли церковь.
– Может быть, случайно? – спросил Рэнсом.
– Нет, доктор. Они вчера слушали проповедь. Вот все, что они нам оставили. – Он с горечью кивнул на второй готовый к отъезду грузовик с катером на прицепе, стоявший дальше по дорожке. Посреди катера укрепили кафедру преподобного Джонстона, ее обгоревшие перила мостиком поднимались над бортами. Рядом стояли Френсис и Ванесса Джонстон.
Их отец вышел из дома с чистым стихарем на плече. Одет он был в высокие кожаные сапоги и твидовый пиджак, заплатанный на локтях и плечах – словно собрался на миссионерское сафари. Прокричал через плечо:
– Эй, где вы там? Все на борт!
Старшая из трех дочерей, Джулия, подошла к Рэнсому сзади.
– Отец превращается в старого морского волка, – улыбнулась она, взяв Рэнсома под руку и глядя на него ласковыми серыми глазами. – А вы, Чарльз? Поедете с нами? Отец? – окликнула она.
– Ты не думаешь, что на борту нужен корабельный врач?
Джонстону было не до того. Он вернулся в дом.
– Сибила, пора, милая.
Остановившись в прихожей, он осмотрел дом, закрытую чехлами мебель и сложенные пачками ненужные книги. На миг его сильное лицо оглушенно застыло. Он забормотал что-то про себя.
Рэнсом стоял у катера под руку с Джулией. Ванесса Джонстон рассеянно оглядела их, не вынимая рук из карманов мягких брюк. Вопреки бившему ей в лицо солнцу, кожа девушки оставалась белой, как во время кризиса, когда она тяжело болела четыре года назад. Она, подобно многим жертвам полиомиелита, распускала черные волосы по плечам – ровный пробор подчеркивал симметрию лица. Опорный аппарат на правой ноге был незаметен под брюками, и ростом она была немногим меньше сестер.
Рэнсом помог ей забраться в кабину.
– До свидания, Чарльз, – сказала девушка. – Надеюсь, все у вас будет хорошо.
– Рано вы меня списали. Может, я все-таки поеду с вами.
– Конечно.
Ганн с женой прошли по дорожке, вдвоем таща бельевую корзину. Рэнсом попрощался с Сибилой Джонстон и подошел к входной двери, где преподобный рылся в карманах, отыскивая ключи.
– Пожелайте нам удачи, Чарльз, – он запер дверь и вместе с Рэнсомом двинулся к катеру. – И, пожалуйста, присмотрите за этим психованным Ломаксом.
– Присмотрю. Церковь жаль.
– Ничего подобного. – Джонстон страстно покачал головой, его взгляд снова исполнился силы. – Это больно, Чарльз, но необходимо. Не вините этих людей. Они точно исполнили мое желание. Господь послал червя, и тот пожрал лозу.
Священник бросил взгляд на остатки кафедры в кузове, потом на белое ложе реки, изгибами уходящее к городу под дымными облаками. Ветер переменился и уносил тучи на север, гоня по небу мутные клочья.
– В какую сторону тронетесь? – спросил Рэнсом.
– К морю, – Джонстон похлопал катер по борту. – Знаете, иногда мне думалось, что надо принять вызов и отправиться на север. Возможно, где-то там нас ждет великая река с темной водой и зелеными берегами…
Через несколько минут Рэнсом с середины улицы наблюдал за их отъездом. Женщины помахали ему из кузова. Маленький караван с водой и катером на прицепах медленно двинулся между рядами машин, свернул на первом перекрестке и тяжело протащился мимо порушенной церкви.
Оставшись один, Рэнсом послушал наступающую тишину – шум иногда возвращался, когда грузовики притормаживали на поворотах. Гул пожара долетал издалека, а в остальном Ларчмонт молчал, солнечный свет играл в падающих хлопьях пепла. Оглядев покинутые автомобили. Рэнсом подумал, что он теперь, пожалуй, остался один, как бессознательно намеревался с самого начала.
Он прошелся посередине улицы, наступая в следы, оставленные в пепле до него. Где-то резко зазвенело разбитое окно. Отходя с открытого места, Рэнсом прикинул, что звук слышен за двести-триста ярдов.
Сзади что-то звонко зацокало. Оглянувшись, Рэнсом снова вышел на проезжую часть. В десяти шагах от него, оглядывая человека острым и цепким взглядом разборчивого ювелира, стоял на краю тротуара взрослый гепард. Зверь медленно продвигался вперед, нащупывая дорогу выпущенными когтями.
– Доктор… – полускрытый за деревом Квилтер легко запрыгал на левой ноге, удерживая цепочку, протянувшуюся к ошейнику гепарда. Он взирал на Рэнсома с каким-то дружелюбным терпением и поглаживал овчинный жилет, который напялил поверх рубашки. Равнодушный взгляд и движения намекали, что все время мира теперь принадлежит ему. В некотором смысле, подумалось Рэнсому, это буквально так и есть.
– Чего ты хочешь? – ровным голосом спросил Рэнсом.
Гепард подошел еще ближе и присел, неподвижно уставившись на него. Ему оставался один прыжок. Отвечая на взгляд хищника. Рэнсом гадал, что за игру затеял Квилтер с этим безмолвным убийцей.
– Я занят, Квилтер. У меня нет времени.
Он хотел отвернуться, но при первом же движении гепард стрельнул в него взглядом, словно рефери, отмечающий малейшее нарушение правил.
– Доктор. – Квилтер сухо улыбнулся и, как сбрасывают жемчужину с ладони, выпустил из руки конец цепи.
– Квилтер, чертов дурень!.. – Рэнсом, сдерживаясь, не находил подходящих слов. – Как поживает твоя мать, Квилтер? Я собирался ее навестить.
– Мать? – Квилтер прищурился, тихонько поцокал языком, словно попытка воззвать к прежним чувствам его позабавила. – Доктор, не сейчас…
Он подхватил цепь и резко дернул кошку к себе.
– Идемте, – обратился он к Рэнсому, с готовностью прощая ему оплошность. – Мисс Миранда хочет вас видеть.
Рэнсом вслед за парнем прошел в ворота. Сад был завален выгоревшими гильзами и проволочными скелетами огненных колес. Несколько ракет угодили в стену, на белой краске темнели черные кляксы.
– Милый мой Чарльз!.. – Ломакс встретил Рэнсома на ступенях. Белый костюм архитектор сменил на еще более пышное одеяние, блестящее цветным шелком. Когда он поднял руку, приветствуя гостя, складки потекли жидким серебром. Напомаженные волосы, личико херувима, яркие зажимы галстука под двубортным жилетом придавали ему вид клоуна из галлюцинации, церемониймейстера безумного карнавала. До Рэнсома оставалось еще дюжина шагов, а он уже распахнул объятия.
– Милый мой Чарльз, они вас бросили!
– Джонстоны? – Рэнсом поставил ногу на нижнюю ступеньку. Квилтер, оставшийся за спиной, выпустил гепарда. Тот запрыгал по пепельной лужайке. – Они правильно сделали, что уехали.
