– Старая цыганка сказала, у вас есть пистолет. Правда?
Рэнсом осторожно кивнул.
– А что?
– Выстрелить сможете? Она говорит, вы врач.
– Смогу, – сказал Рэнсом. – Когда?
– Скоро. – Мужчина оглядел потемневший полотняный костюм и ушел к каруселям, запрыгнул в середину через деревянных лошадок.
Около полуночи Рэнсом лежал на гребне дюны. Под ним гулко шумел лагерь, тлели в темноте угли костров. Глухой ропот, доносившийся с берега, прорезали крики и выстрелы. Катерина и миссис Квилтер прикорнули в лощине, закрыв глаза, но не спали. На дюнах кругом было полно наблюдателей. На слух отслеживая медленное неуверенное передвижение, Рэнсом понял, что плана действий не существует, но смутный инстинкт соберет их вместе и одновременно бросит на проволоку.
Свет за ограждением потускнел, и темные силуэты крыш слабо мерцали в отблесках набегавших на берег волн. Равномерно стучал только мотор помпы.
Где-то над ним тихо звякнула проволока. Всмотревшись в темноту, Рэнсом различил скрывшегося за изгородью человека. Тот пополз по сухому руслу.
– Катерина! – Рэнсом носком ботинка сбросил ей на плечо песок. Девушка открыла глаза и затормошила миссис Квилтер. – Приготовьтесь!
Слева, за главным руслом, стрельба усилилась. Трассы пуль большей частью пролегали высоко, дугами вставая над дельтой, но по меньшей мере двое часовых – скорей всего, из местной милиции, палили прямо по трейлерам. На десятке постов вдоль заграждения вспыхнули прожектора. Скорчившись под белым пальцем, Рэнсом ждал, пока луч сдвинется в сторону. Когда между рядами проволоки заорали, он поднял голову.
Через дюны и ручьи, на виду у взвода солдат, валила толпа в полсотни человек. Они перекликались, перепрыгивали промоины, один или двое, задержавшись, открыли огонь по прожекторам. Все добрались до проволоки невредимыми, и тогда по всему лагерю люди стали подниматься на ноги и бросились на свет.
Рэнсом спустился с пригорка, подхватил Катерину под руку.
– Идем!
Они полезли по отлогому склону к изгороди. Большой проем освободили от колючки, и они, нырнув за него, бросились к узкому ручью. Рядом двигались десятки людей. Некоторые держали на руках детей, другие сжимали винтовки.
Они преодолели половину нейтральной полосы, когда с поста у бараков ударил над головами пулемет. Стреляли короткими двухсекундными очередями. В десяти шагах от Рэнсома запрокинулся навзничь убитый. Другого ранило в ногу, и он кричал, лежа под ногами пробегавших людей.
Рэнсом затащил Катерину в сухую заводь. Над ними во все стороны метались мужчины и женщины. Несколько прожекторов погасло, но во вспышках оставшихся он видел, как люди с карабинами отступают к дюнам за постройками. Слева, там, где русло соединялось с морем, блестел серебряным зеркалом пляж.
Снова застучали отдельные выстрелы – солдаты стреляли над головами людей, валивших прямо к морю. Рэнсом за руку потащил Катерину к разрыву во внутреннем ограждении. Позади, нелепо скорчившись в траве, лежали тела.
Они удалялись от бараков, двигаясь по руслу ручья. Когда остановились перевести дыхание перед последним броском к морю, над ними поднялся человек с пистолетом и принялся стрелять прямо в людей, которых оттесняли назад солдаты.
Рэнсом узнал крепкие плечи и круглое лицо.
– Грэди! – выкрикнул он. – Прекрати!
Пока они выбирались из укрытия, Грэди, обернувшись, всматривался в темноту под ногами. Навел на них пистолет, видимо, узнал Рэнсома, но все равно пригрозил стволом.
– Уходите, – хрипло выкрикнул он. – Не лезьте, мы первыми сюда пришли!
По руслу ручья подбегали еще люди. Грэди уставился на них, став на миг похожим на безумного воробья. Подняв ствол, он вслепую выпалил в тень Рэнсома. Катерина упала на колени, и тогда Рэнсом вытащил из-за пояса пистолет. Грэди рванулся вперед, шаря глазами в темной траве. Сзади его маленькую фигуру осветил прожектор. Двумя руками сжав рукоять, Рэнсом встал и выстрелил ему в грудь.
Он стоял на коленях над маленьким телом. Пистолет потерялся в ручье. Из темноты выдвинулся взвод солдат. Припав к земле, они принялись стрелять над головами тех, кто ушел дальше по ручью.
Лейтенант в распахнутой рубахе подполз к Рэнсому. Взглянул на тело, задыхаясь, спросил:
– Из наших?
– Грэди, – ответил Рэнсом. Лейтенант вскочил и приказал своим отходить наверх, к баракам. Напор иссяк, и стрельба стала реже. Многие отступили за проволоку. Другие, прорвавшись, бежали теперь к воде. Солдаты, стоявшие на пляже, пропустили их.
Лейтенант толкнул Катерину за край старого волнолома. Рэнсому он крикнул:
– Бери его пистолет и стреляй. Поверх голов, но если бросятся на тебя, свали одного!
Солдаты оттянулись, и Рэнсом отполз за волнолом, к Катерине. До моря осталось всего несколько шагов, волны лизали влажный песок. Катерина в изнеможении привалилась в стене.
По мелкому руслу к ним бежали еще двое или трое. Рэнсом поднял оружие, но люди неслись прямо на него. Последним оказался Филипп Джордан со старым негром на руках. Он увидел и Рэнсома, и пистолет в его руке, но не замедлил бега. Юноша хромал, сбил босые ноги.
Рэнсом отбросил пистолет. По всему пляжу на мелководье лежали люди – волны плескали на них. Солдаты смотрели сверху. Побежав следом, Рэнсом увидел, как Филипп встал на колени и опустил старика в прибой. Рэнсом ощутил, как брызги жалят ему бедра, и упал ничком на отмели. Отступающая волна промочила костюм. Его всухую рвало в холодную горькую пену.
Часть 2
Глава 8
Песчаное чистилище
Соленые дюны на много миль протянулись под пустым зимним небом. Низкие, немногим больше нескольких футов от подножия до гребня, они влажно блестели в холодном воздухе. Ветер с моря рябил лужицы рассола. Когда наступит весна, вкус которой еще был лишь далеким ожиданием, гребни подернутся белыми потеками кристаллической соли, выпавшей из испарившейся влаги, а к полудню серые бока дюн засияют бледным светом.
Гребень тянулся с запада на восток до горизонта, прерываясь изредка озером зловонного рассола или руслом старицы. На юг, к морю, дюны понижались, переходя в узкую полосу соленого песка. При высоком приливе ее на несколько дюймов заливало прозрачной водой, а сужающиеся протоки густой соли протягивались в море.
Четкой границы между морем и сушей не было нигде – их разделяли только бесконечные отмели, где вода сливалась с землей, образуя серый жидкий лимб. Скелеты полуразрушенных конвейеров, вздымаясь над солончаком, словно указывали пальцем на море, но эти пальцы через сотню-другую ярдов снова тонули в песке. Лужицы понемногу сливались в озера, мелкие ручьи прокладывали постоянные русла, но вода все равно казалась неподвижной. Можно полчаса брести по колено в соляной каше, а до моря все так же далеко, хотя оно всегда здесь: сливается с горизонтом, порождает холодные туманы, уплывающие за гребни дюн.
