На севере дюны были плотнее: если между ними и появлялась лужица, то не глубже нескольких дюймов. Дальше от побережья они переходили в большие белые холмы, похожие на промышленные терриконы. То, что прежде было полосой пляжей, покрылось соленой коркой, натекшей с дюн. Из нее торчали шпили старых опреснительных установок и металлические крыши бараков, до половины утонувших в песке. Еще дальше виднелись скорлупки старых водокачек и конвейеров, некогда уносивших выпаренную соль обратно в море.
В сотнях ярдов от берега по палубу ушли в песок корпуса двух или трех кораблей, их серые надстройки отражались в соленых лужах. К бортам и под навесом кормы притулились постройки из обломков металла. Из самодельных печек за двери выплывали дымки.
Рядом с каждым таким жилищем, иногда огороженным частоколами, стоял пруд рассола. Края тщательно утрамбовывали, но вездесущая вода рано или поздно размывала их. Обитатели соленой пустыни не оставляли следов – их за минуты заливала просочившаяся жижа.
Только у самого моря, далеко за дюнами и ручьями, шла работа.
Когда рассвело и прилив медленно надвинулся на плоский солончак, узкие протоки стали заполняться водой. Соленые дюны напитывались влагой, подступившее море приносило с собой редких рыб и моллюсков. Подходя к твердой суше, холодная вода просачивалась в низины и седловины – словно не замеченный никем авангард наступающей армии. Холодный ветер разгонял туман над головой и поднимал в воздух ленивых чаек.
Почти в миле от береговой полосы прилив залил широкий пролом в соленом гребне. Вода образовала круглую лагуну с невысокой дюной посредине. Наполнив искусственный бассейн, она легла зеркалом под безоблачным небом.
Края лагуны были приподняты на несколько футов выше уровня солончака, и влажные кристаллы образовали сплошной барьер полмили в длину. Вода, вливаясь в пролом, относила их к устью, а когда начинался отлив, тихо раскладывала по берегам.
Чайки ныряли за рыбой, плывущей у самой поверхности. В точке равновесия вода застыла, словно вся лагуна и протянувшийся к северу длинный рукав рассола схватило гладким льдом.
В этот момент в воздухе разнесся крик. Десять человек показались из-за искусственного бортика лагуны и длинными лопатками китовой кости принялись забрасывать пролом. Серая жижа заливала их по пояс, но они отчаянно старались, отрезая лагуну от моря кристаллизующейся жижей. Плечи и грудь у каждого были обмотаны тряпками и кусками прорезиненной ткани. Люди подгоняли друг друга резкими криками, сгибали спины, торопясь запереть воду в лагуне до начала отлива.
С берега за ними наблюдал высокий узколицый мужчина в накидке из тюленьей шкуры на левом плече. Правой рукой он опирался на рукоять широкого заступа. В темном лице не было ни капли жира, оно казалось составленным из одних лезвий, а скулы и подбородок грозили прорвать жесткую кожу. Мужчина через плечо поглядывал, как уходит, размывая борт лагуны, вода. Люди окликали его снизу – течение уже валило их с ног, вынуждая спешить к берегу. Мужчина игнорировал призывы, теребил тюленью шкуру на плече и не отрывал глаз от блеска запертого в лагуне куска моря.
В последний момент, когда уже почудилось, что вода прорвется из лагуны сразу в дюжине мест, он поднял заступ и яростно замахал им, указывая на дальний от моря берег. Из его горла вырвался крик чайки. Он помчался по борту лагуны, оставив измученных людей выкарабкиваться из соли. Из-за северного берега выскочили еще люди. Бешено замахав лопатами, они пробили в борту отверстие шириной в двадцать ярдов, потом спустились по грудь в воду и погнали ее в новый проход.
Вода из лагуны под собственной тяжестью начала вытекать в канал. К тому времени, как человек в накидке добрался до нового пролома, половина лагуны успела вылиться в глубокое русло и бешено рвануться к берегу, размывая низкие дюны по пути. Поток, вспенившись, свернул было к северо-западу, но тут же нашел себе узкий путь между двумя возвышенностями и снова потек к берегу. Человек в накидке бежал вровень с первой волной. Изредка он приостанавливался, разглядывая канал впереди – в таких местах берега его были укреплены насыпями сухой соли – затем, обернувшись, кричал своим. Люди спешили следом за ним и за водой, подгоняя ее лопатами.
Вдруг кусок берега обрушился, и вода хлынула в соседние протоки. Предводитель с криком метнулся туда, заступом перегородил проем. Его люди, подоспев, восстановили насыпь и направили воду в прежнее русло.
Покинув их, предводитель побежал дальше, туда, где другие пропускали поток за влажные дюны. Сила течения еще не была исчерпана, но вода растекалась овальной заводью, и сотни рыб выскакивали над поверхностью в водоворотах. На берегу уходящего озерца обсыхали рыбины, и двое мужчин постарше, держась позади остальных, сбрасывали их обратно в воду.
Мужчины обступили озеро, перегоняя воду лопатами. Человек в накидке направлял общие усилия. Вода разливалась по мелким каналам и, пройдя через отмели, собиралась вновь, почти не изменив очертаний.
– Капитан! – прокричал сзади один из стариков. – Капитан Джордан!
Оскальзываясь на мокрой соли, предводитель взмахом заступа погнал людей назад по берегу. В двух сотнях ярдов от озерца пять человек с короткими лопатками взломали западный берег и гнали воду через дюны. К ним по обоим берегам канала бежали люди, но пираты, словно не замечая их, продолжали свою работу. Между дюнами уже собрался немаленький пруд около пятидесяти футов в ширину. Похитители побежали по его берегам, отгоняя воду через отмели дальше к западу.
Они разбрызгивали пятками рассол, в воздухе летала соленая водяная пыль. Ловцы воды, спасая озеро, с такими трудами отвоеванное у моря, направились обратно. Некоторые, впрочем, атаковали пиратов, раскалывая их деревянные лопатки своими, более тяжелыми и прочными. Темнолицый предводитель сбил одного на колени и ногой переломил древко лопаты, а обломком ударил похитителя по лицу, опрокинув того в мелкую лужу. Пираты, загораживаясь от мелькающих в воздухе лопат, скрючившись, прогоняли воду между ногами нападающих. По сигналу главного – пожилого человека с красным пятном на бородатом лице, они рассыпались в стороны, разогнав воду в дюжину отдельных прудиков, и погнали ее дальше лопатками и ладонями.
Между тем главное озеро плавно продвигалось к морю. Защитники, бросив попытки отбить украденную воду, бросились за ним в погоню. Кое-кто орал вслед пиратам, уже скрывшимся за дюнами. Серый утренний свет блестел на склонах, соль уже замывала следы.
Рэнсом, растирая щеку о резиновую накладку на плече, осторожно пробирался по топким дюнам, прогоняя прудик между отмелями. Когда вода самотеком шла вниз, он приостанавливался, оглядывая гребни дюн и вслушиваясь в перекличку людей Джордана. Рано или поздно суровый капитан вышлет за отверженными карательный отряд. Представив себе разломанные хижины и разбитые опреснители, Рэнсом встрепенулся и пошел быстрее, направляя воду между возвышенностями. В прудике шириной не больше двадцати футов осталась полудюжина рыбешек. Когда одна выскочила ему под ноги, Рэнсом нагнулся и, прежде чем бросить обратно в воду, пощупал озябшими пальцами ее пухлое брюшко.
