– Калибан! В последний раз!..
Рэнсом взглянул на далекую фигуру Ломакса, который на двадцать шагов отошел от павильона. Солнце играло на шелке его костюма. Ломакс торчал столбом над низкими дюнами, засохшей инжириной морща напудренное личико. Зажатой в руке тросточкой с серебряным набалдашником он размахивал как жезлом.
– Квилтер!.. – Голос Ломакса сорвался на визг. Квилтер куда-то подевался, и ему виден был только Рэнсом, сидящий среди рухнувших опор лоджии, как преступник, приведенный на суд племени.
Рэнсом поощрительно кивнул мальчику.
– Давай еще раз. В какой руке?
Ребенок бегло улыбнулся ему, блестя глазами, словно готовился раскрыть некую радостную тайну. И покачал головой, решительно спрятав руки за спину. Рэнсом нехотя раскрыл пустые ладони, и ребенок довольно кивнул.
– Недурно, – заметил Рэнсом и указал на крикуна. – Кажется, ту же технику использует твой отец. Боюсь, мистер Ломакс не так умен, как ты.
Достав из кармана жестянку, Рэнсом снял с нее крышку. Внутри лежали два засохших кусочка мяса. Вытерев пальцы, он подал один ребенку. Тот крепко схватил подачку и заковылял между руинами.
Рэнсом снова откинулся на колонну. Он уговаривал себя покинуть оазис и рискнуть встречей со львами, когда жгучий удар пришелся ему по левой руке выше локтя.
Подняв голову, Рэнсом взглянул в напудренную гримасничающую маску Ричарда Ломакса, зажавшего в руке трость.
– Рэнсом, – зашипел тот, – убирайся! – Его костюм вздувался пузырями, манжеты мелькали плавниками сердитой рыбешки. – Воду мою крадешь! Убирайся!
– Ричард, ради бога… – Рэнсом встал. Среди камней что-то негромко застучало, снова показался ребенок. Он держал в руках маленькую белую чайку с аккуратно сложенными крыльями – явно мертвую.
Ломакс взглянул на ребенка – безумный Просперо, взирающий на отпрыска своей изнасилованной дочери. Затем оглядел пыльный, замусоренный оазис таким взглядом, словно этот островок являлся ему в кошмарах, и занес трость над ребенком. Мальчик отступил, глянул остановившимися глазами и вдруг раскрыл ладони. Птица, пискнув, поднялась в воздух и мелькнула у самого лица Ломакса.
За дюнами закричали. В сотне ярдов от них поднялась на ходулях фигура Квилтера в развевающихся мехах. Рядом шел Уитман с собаками. Он толкал перед собой изломанную фигуру Ионы. Собаки рвали пленнику штаны.
Ломакс, забыв про Рэнсома, развернулся на каблуках белых туфель и помчался прочь. Собаки сорвались с поводков и кинулись в погоню, Квилтер бежал следом, делая шестифутовые шаги на своих ходулях. Уитман стал подбирать сворку, и тут Иона разогнулся и с размаху ударил его кулаком в затылок, свалив на песок. Когда Уитман чуть приподнялся, Иона сорвал с пояса сеть и ловким взмахом снова сбил противника, а потом, выдернув сеть, заскакал прочь на длинных ногах.
Ломакс на полпути к павильону обернулся навстречу своре, выхватил из кармана горсть петард и бросил под ноги псам. Защелкавшие хлопушки остановили собак, и Квилтер обогнал их.
Он уже протянул руку к Ломаксу, когда в воздухе сверкнула серебряная полоска – из древка трости на фут выдвинулся длинный клинок, метнулся вперед и проткнул Квилтеру плечо. Ломакс, не дав ему опомниться, танцующим шагом направился к себе и скрылся за дверью.
Квилтер, уставившись на стекающую по руке кровь, медленно вернулся к бассейну. За его спиной в павильоне звенели гонги. Мельком глянув на Рэнсома с ребенком на руках, он кликнул Уитмана. Они вдвоем собрали собак и отправились к реке, в погоню за Ионой.
Час прождав их возвращения, Рэнсом понес мальчика вниз.
– Заходите же, доктор, – приветствовала его Миранда, когда он раздвинул занавеси внутреннего дворика. – Я опять пропустила фейерверк?
– Возможно, это был последний, – ответил Рэнсом, – и не забавы ради.
Миранда указала ему на кресло. В комнатушке за занавеской сонно лопотала над детьми старуха. Миранда приподнялась на локте. С гладким лицом, с гигантским телом, обтянутым черной сорочкой, она напоминала отдыхающего на камнях тюленя. Черты лица с каждым днем становились мельче, губки купидона тонули в слоях жира, как тонуло под наволокой песка все, что осталось в русле сухой реки.
– Ваш брат с ума сходит из-за воды в резервуаре, – сказал ей Рэнсом. – Вы можете повлиять на Квилтера? Если Ричард и дальше будет его провоцировать, дело может кончиться кровью.
– Не волнуйтесь, – Миранда принялась обмахиваться пухлой ладонью. – Квилтер кроток, как дитя, он и мухи не обидит.
– Миранда, я видел, как он одной рукой давил чаек.
Миранда отмахнулась.
– Это просто в знак понимания. В некотором смысле, знак любви к птицам.
– Жестокая любовь, – заметил Рэнсом.
– А разве бывает другая?
Подняв взгляд, Рэнсом увидел в ее лице откровенную просьбу. Миранда лежала на диване, внимательно глядя на него кроткими глазами. Она как будто не замечала ни дюн, ни пыли кругом. Рэнсом, встав, подошел к ней, взял за руки и сел на диван.
– Миранда… – начал он. Глядя на ее неохватную тюленью талию, он вспомнил о мертвых рыбаках, чьи тела раздули это чрево, утонув в его теплом море, о безымянных Ионах, возродившихся в странных детях-идиотах. Он вспомнил Квилтера и длинные ножи в перекрестной перевязи под его плащом, но опасность представлялась далекой и неважной. Путь от моря размыл и уравнял все чувства и отношения. Он бы стал сразу и отцом детям, и братом Квилтеру, сыном миссис Квилтер и мужем Миранде. Лишь андрогин Ломакс остался бы в одиночестве.
Глядя, как складывается улыбка на губах Миранды, он ощущал текущую сквозь его сознание реку, чистый поток, дробящийся и сверкающий под солнцем.
– Доктор! – Вскинувшись, он увидел сквозь перегородку испуганное лицо миссис Квилтер. – Вода утекает!
Рэнсом откинул занавесь. На пол бассейна через бетонный бортик ровной струйкой стекала вода. Она разбегалась по дну, пропитывала стопки одеял и собиралась у очага в центре – там, где были сняты плитки облицовки.
– Миссис Квилтер, возьмите детей! – Рэнсом обернулся к Миранде, выпрямившейся на подушках дивана. – Вода течет из-за дома, должно быть, из водохранилища! Попробую вытащить Ломакса.
Он выбирался по лесенке из бассейна, когда мимо прошагали Квилтер и Уитман с собаками. Между дюнами десятком рукавов протянулись серебристые ручьи, бегущие по запекшейся земле со стороны озера. Рэнсом шлепал по ним ногами, ощущая напор течения. За следующей линией дюн пролегал глубокий канал. Поток глубиной в три фута ускользал в лабиринт руин, заполнял трещины и шахты, пропитывал пористую землю.
Вдоль потока бежал на своих ходулях Квилтер. Собаки тащили вперед Уитмана, зажавшего в зубах охотничий кинжал. Они расплескали лапами воду, чуть задержались, чтобы проследить течение, и выбрались на берег. Длинноногий Иона, склонившийся к воде со своей сетью, заслышав вопль Квилтера, вскочил с колен и зайцем помчался по краю водохранилища. Собаки ринулись за ним, взметая лапами мокрый песок.
