– Вы что, не понимаете?.. – у причала Сандерс схватил отца Бальтуса за руку. Бледная ладонь священника оказалась столько же ледяной, как и распятие. – Это же своего рода хвала. В этом не было никакого кощунства – вы же в своей жизни видели множество украшенных драгоценностями крестов.
Священник, похоже, наконец узнал Сандерса. Повернув к нему узкое лицо, он пристально уставился на доктора и выдернул свою руку:
– Вы ничего не понимаете, доктор! Этот крест отнюдь не драгоценность!
Доктор Сандерс стоял и смотрел, как он уходит: голова и плечи словно застыли в ярости самодовольной гордыни, изящные кисти рук раздраженно переплелись за спиной, словно потревоженные змеи.
* * *
Ближе к вечеру, когда они с Луизой Пере обедали в безлюдном отеле, доктор Сандерс сказал:
– Не знаю, каковы мотивы преподобного отца, но уверен, что церковное начальство их бы не одобрило.
– Вы думаете, он мог… переметнуться? – спросила Луиза.
– Это, пожалуй, слишком сильно сказано, – рассмеявшись, ответил Сандерс. – Но я подозреваю, что, если говорить в терминах его профессии, он скорее пытался подтвердить свои сомнения, а не умерить их. Этот крест на рынке поверг его в неистовство – он буквально пытался вытрясти из него душу.
– Но почему? Я же видела всю эту местную резьбу – красиво, но достаточно заурядно.
– Нет, Луиза. В этом-то все и дело. Как хорошо известно Бальтусу, она совсем не заурядна. Что-то связано с испускаемым этими фигурками светом – у меня не было возможности присмотреться к ним повнимательнее, но кажется, что исходит он изнутри, а не от солнца. Резкий, насыщенный свет, какой вы можете увидеть в Порт-Матарре повсюду.
– Я знаю, – рука Луизы потянулась к темным очкам, лежавшим рядом с ее тарелкой – в пределах досягаемости, словно некий могущественный талисман. Время от времени она непроизвольно складывала и вновь раскрывала их. – Когда впервые попадаешь сюда, все кажется темным, но потом смотришь на лес и видишь, что среди листьев горят звезды. – Она постучала ногтем по очкам. – Вот почему я ношу их, доктор.
– Серьезно? – Взяв очки, Сандерс покрутил их в воздухе. Он не был уверен, что видел когда-либо такие большие очки: каждое стекло в диаметре около трех дюймов. – Где вы их раздобыли? Они чудовищны; они, Луиза, делят ваше лицо на две половины.
Луиза пожала плечами. Нервно закурила сигарету.
– Сегодня двадцать первое марта, доктор, весеннее равноденствие.
– Равноденствие? Да, конечно, солнце пересекает экватор, и день равен ночи… – Сандерс задумался. Повсюду вокруг них в Порт-Матарре царило, казалось, это разделение на свет и тьму; оно проявлялось и в контрасте между белым костюмом Вентресса и черной сутаной Бальтуса, и в белизне галерей с тенями в нишах, и даже в его мыслях о Сюзанне Клэр, темном двойнике молодой женщины, не спускающей с него своего искреннего взгляда.
– По крайней мере, вы можете, доктор, выбрать что-то одно. Не осталось ничего размытого или серого. – Она наклонилась вперед. – Почему вы приехали в Порт-Матарре? Вы и вправду разыскиваете своих друзей?
Сандерс отвел глаза:
– Слишком сложно объяснить. Я… – Он колебался, не довериться ли ей, затем с трудом взял себя в руки. Выпрямившись, коснулся ее руки: – Послушайте, завтра надо попробовать нанять машину или лодку. Если сделать это в складчину, мы сможем дольше пробыть в Монт-Ройяле.
– Охотно отправлюсь вместе с вами. А вы считаете, это не опасно?
– Сейчас – нет. Что бы там ни думала полиция, уверен, дело тут не в вирусе. – Он ощутил под рукой изумруд в золоченом кольце на пальце у Луизы и добавил: – Я, в некотором роде, почти эксперт в этих вопросах.
Не убирая руки, Луиза спокойно произнесла:
– Не сомневаюсь, доктор. Я переговорила сегодня днем со стюардом на пароходе. – Потом добавила: – Повар моей тетушки сейчас на попечении вашего лепрозория.
Сандерс заколебался:
– Луиза, это не мой лепрозорий. Не думайте, что я не мыслю своей жизни без него. Как вы сказали, у нас теперь, быть может, есть четкий выбор.
Они допили кофе. Сандерс встал и взял Луизу за руку. Видимо, из-за ее сходства с Сюзанной ему казалось, что он понимает язык ее движений, когда она касалась его бедром или плечом, – словно уже начинала возрождаться новая версия привычной близости. Луиза избегала встречаться с ним глазами, но и не отстранялась от него, пока они проходили между столиками.
Они вышли в пустой холл. Клерк, сидя за своей конторкой, спал, свесив голову на крохотный внутренний коммутатор. Слева от них в мутном свете тускло поблескивали латунные перила лестницы, вялые ветви высаженных в кадки пальм свешивали свои листья к стертым мраморным ступенькам. Все еще сжимая полную руку Луизы и чувствуя ее прохладные пальцы у себя на руке, он выглянул из двери наружу. Его глаза скользнули по башмакам и брюкам прислонившегося к колонне в тени галереи мужчины.
– Слишком поздно идти куда-либо, – сказала Луиза. Сандерс перевел на нее взгляд и вдруг осознал, что на этот раз и вся инерция сексуальных условностей, и собственное его нежелание интимной близости с кем бы то ни было ни с того ни с сего рассеялись. Вдобавок он чувствовал, что за прошедший день двойственная атмосфера опустевшего Порт-Матарре неведомо как привела их к ключевой точке, на самую ось равновесия между темными и светлыми тенями равноденствия. В подобные моменты – в мгновения достигнутого равновесия – возможен любой поступок.
Когда они подошли к дверям его номера, Луиза высвободила свою руку и шагнула в полумрак комнаты. Войдя следом, Сандерс закрыл за собой дверь. Луиза повернулась к нему; бледное сияние неоновой вывески, пробивавшееся снаружи, освещало половину ее лица и рот. Очки упали на пол, когда их руки соприкоснулись, и Сандерс обнял ее, освободившись на какое-то время от Сюзанны Клэр и ее темного лика, словно тусклый фонарь маячившего у него перед глазами.
* * *
Вскоре после полуночи раскинувшийся на своей кровати Сандерс внезапно проснулся, почувствовав, как Луиза трогает его за плечо.
– Луиза?.. – Он потянулся и обнял ее за талию, но она высвободилась из его рук. – В чем дело?
– Окно. Подойди, взгляни на юго-восток.
– Что?.. – Сандерс всмотрелся в ее серьезное лицо; освещенное лунным светом, оно указывало ему в сторону окна. – Сейчас, Луиза…
Она ждала у кровати, пока он пройдет по выгоревшему коврику и отодвинет противомоскитную сетку. Взглянув вверх, он всмотрелся в усыпанное звездами небо. Прямо перед собой в сорока пяти градусах над горизонтом он отыскал созвездия Тельца и Ориона. Мимо них двигалось какое-то светило немыслимой величины, отбрасывая перед собой пышную корону света и затмевая на своем пути меньшие звезды. В первый миг Сандерс не узнал в нем спутник серии «Эхо». Яркость его возросла по меньшей мере десятикратно, превратив ничтожную булавочную головку света, столько лет добросовестно бороздившую ночное небо, в сверкающее светило, уступающее яркостью только Луне.
