— То мы сможем избавиться от Чета и оставить Рока? — озвучила Данка второй вопрос.
— Или избавиться от обоих, — подсказал тихонько Флеш. — Как думаешь, Шуас?
— Не знаю.
— Так, Флеш и Алмаз — в библиотеку, ищите любые сведенья о камне. У Рока спрашивать не будем, во избежание, так сказать… — Данка махнула в воздухе рукой. — Шуас, — она посмотрела на бесстрастного альбиноса, и на сердце потеплело. Отчего-то захотелось остаться с ним наедине и просто молча посидеть рядом, держась за руки. Но Данка отогнала от себя эти нелепые мысли. — Как нам понять, кто из девушек уже мертв?
— Я могу точно сказать, кто из фамильяров жив, — ответил Шуас и чуть заметно улыбнулся. — Мы уже обсуждали, кого из них тебе следует заполучить любой ценой.
— Дракон, ворон, тигр, кот и пес. Пса мы бы вычеркнули, слишком зол, — Флеш уже стоял у двери. — Кота я бы тоже, — он провел рукой по горлу.
— Мы не станем никого убивать, — Данка поморщилась.
— Даже если это будет угрожать твоей жизни? — мягко спросил Шуас.
— Я предпочту остаться живой, — грустно улыбнулась Данка, очень надеясь, что ей не придется принимать страшных решений.
Алмаз и Флеш ушли, и Данка вдруг застеснялась. Мятый спортивный костюм, растрепанный куцый хвостик на голове, грязные ноги. А Шуас смотрит так, что понять, о чем он думает, просто невозможно, но при этом каждая клеточка тела ощущает его взгляд и смущается вместе с Данкой.
— Госпожа моя, — Шуас присел возле сидящей Данки. — Возьми, пожалуйста, нож Чета.
Девушка не стала спрашивать зачем; наг никогда не говорил лишнего. Она протянула руку и осторожно взяла черный кинжал.
— И?..
— Подожди немного.
Кинжал начал светлеть, и вскоре в руках у Данки мерцал такой знакомый золотой клинок.
— А теперь убей меня.
— Что?
— Убей меня, — Шуас вытянул руку и коснулся пальцами Данкиного лба. — Я приказываю!
Что это означает? Он ей приказывает? Приказывает убить? Он думает, ей так легко убивать?
— Что и требовалось доказать, — чуть улыбнулся наг и поднялся.
Данка с неверием смотрела на черный клинок.
— Что это значит?
— Он реагирует на твое настроение, — наг отошел к окну. — В тебе появилось что-то от Чета. И… от Рока.
Глава 12. Шуас и Рок
Данка растеряно смотрела ему в спину, машинально отмечая, как грациозны и плавны его движения, как перекатываются под кожей мышцы, какой гордый разворот головы, осанка, плечи… Совсем не хотелось думать об очередных тайнах и чудесах, а клинок и вовсе хотелось отбросить подальше. Нет в ней ничего ни от Рока, ни от Чета! Она не маньячка, не убийца и не суккуб!
Она уронила по-прежнему черный нож на пол, запустила пальцы в и без того растрепанные волосы. Резинка с хвостика словно этого и ждала, слетела и забилась под кровать.
— Ты издеваешься? — прозвучало совсем жалобно. — Я не хочу!..
Обернувшись, Шуас глянул на нее с каким-то странным выражением, вздохнул и подошел, опустился на колени. Теперь их глаза были на одном уровне, и в его светилось что-то… Данка не знала, как это назвать. Все мысли из головы просто вылетели, оставив только одну: он близко, так близко, что даже руку не надо тянуть. Вот он. Касается ее своим дыханием, своим теплом… разве змеи бывают теплыми? Глупости какие…
Рука сама потянулась к алебастровой коже, такой гладкой и прохладной на вид. А на ощупь…
— Ты теплый, — она обрадовалась непонятно чему.
Шуас словно хотел что-то ответить, отстраниться, и Данка расстроенно нахмурилась, почувствовав себя так, будто у нее отнимают что-то очень важное и дорогое. Она подалась следом, не желая разрывать касание — и внезапно оказалась в крепких объятиях. Нежные губы коснулись ее виска, скользнули по щеке, и Дана с тихим стоном подалась к нагу, нашла его губы своими.
Этот поцелуй был совсем не таким, как с Роком. Данка всей кожей, пылающей от жажды прикосновений, чувствовала его нежность, его заботу. Его гибкое тело сейчас было ее, для нее, и это было невероятно, упоительно прекрасно! Ей даже мельком подумалось, что именно о таком поцелуе она и мечтала.
А потом мысли закончились, чуть раньше, чем одежда на ней — наверное, она полетела на пол, а может, в тартарары, или просто исчезла под настойчивыми, ласковыми руками Шуаса. Он целовал Дану, и ей казалось, что его руки и губы везде, что он как индийский шестирукий бог Шива, ласкает ее всю, от макушки до ставших безумно чувствительными пальчиков ног. Ей казалось, что в его руках она как в невесомости, парит, и струи теплого ветра оглаживают кожу, и что-то шепчут восторженное, сумасшедше трогательное и смешное, интимное.
И когда Шуас оторвался от нее, чтобы избавиться от последней одежды, она протестующе застонала и потянулась за ним. Схватилась за плечи, вдруг испугавшись, что он уйдет, исчезнет, и она останется одна.
— Я здесь, моя госпожа, я твой, — шепнул он, возвращаясь к ней обнаженным, позволяя трогать себя, ощупывать, разглядывать и восхищаться гладкой, без единого волоска, кожей и замысловатой вязью татуировок. — Ты правда этого хочешь?
— Конечно!
Как он может сомневаться? Разве он не видит?
Данка потянула его на себя, нетерпеливо разведя ноги, и Шуас с тихим стоном вошел в нее, заполнив до отказа. И совсем это было не больно! От его поначалу медленных движений внутри разгорался пожар, посылая волны наслаждения по всему телу, заставлял Данку выгибаться навстречу, впиваться пальцами в его плечи и просить, просить…
— Еще, пожалуйста!
Он на короткий миг замер, тут же с хриплым выдохом вбился в нее, весь, до конца. Данке показалось, что он в ней так глубоко, что они слились, стали одним целым, и это — самая правильная вещь на свете, правильнее не бывает. Что они и должны быть одним, всегда, что это и есть настоящее счастье.
Каждый его толчок отзывался в ее теле миллионом жгучих искр, поднимал ее все выше и выше, до самой стратосферы — и, наконец, когда она уже не могла толком дышать от переполняющего ее счастья, мир рассыпался разноцветным фейерверком, и они оба, не разрывая объятий, полетели куда-то… куда-то…
— Я твой, госпожа моя, — шепнул Шуас, нежно и сильно прижимая ее к себе.
Не хотелось двигаться, не хотелось думать, хотелось только лежать, переплетя руки, слушать их рваные дыхания, касаться друг друга разгоряченными телами. И это было настоящее счастье.
Данка очнулась от тихого смеха.
Очнулась, раскрыла глаза, осознала себя лежащей на разворошенной постели в обнимку с Шуасом. Он все еще был в ней, его руки защищали её от всего мира, а длинные белые волосы щекотали лицо, но смеялся не он. Мгновение — и наг тоже осознал, что смеется не Данка.
