— Здесь что, Мамай прошел? — не удержалась она.
— Нет, всего лишь разъяренный наг, — мужчина улыбнулся и сделал шаг.
— Стой где стоишь! — Данка медленно стянула с плеч рюкзак. — Ты кто?
— Ты меня не узнаешь, — вкрадчиво поинтересовался бог. — Неужели?
— Узнаю. — Дана положила руку на рукоять кинжала, ощущая, как она нагревается. — Но не могу понять, Чет или Рок?
— А что говорит твое сердце?
— Оно упрямо молчит.
— Так, может, поцелуй пробудит чувства?
Он сделал еще один шаг. Дана напряглась, что-то было не так. И этот тип точно не Рок, но и на Чета он не похож. Нет, с внешностью все в порядке — та же безукоризненная красота, те же длинные черные волосы, закрывающие спину, те же глаза, но вот взгляд… речь, энергия… все не то!
— А где твои фамильяры?
Дана приподняла брови. Чтобы Рок не видел, что она прячет в сердце? Да не бывать этому!
— Кто ты такой? — повторила она и все же достала кинжал из ножен. — Ты не Чет и не Рок.
— Я Тирокоччи. А все остальные были просто подделкой. Ловушкой для наивных девиц, — сверкнул «Тирокоччи» белоснежным оскалом.
Ага, как же! Видела она настоящего Тирокоччи в своем сне-видении, и ничего общего с нахалом, стоящим напротив, он не имел, кроме принадлежности к мужскому полу!
— И что ты от меня хочешь? — Данка поняла, что не боится. А еще она ощущала злость, бесшабашную веселость и предвкушение. И эти чувства явно не ее. Хан, Флэш и Вайс! Ну кто же еще? — И где Шуас?
— Мертв, — неизвестный развел руками, словно ему было жаль. — Он напал на меня, хотел убить, здесь, в твоей комнате. Как он мог? Я ведь просто хотел поговорить, договориться… Я просто защищался. Дана, прости меня, я так тебя люблю…
Что? Ха! Три раза! Да никогда тебе, тварь, не справиться с нагом!
«Врет кровосос».
Данка в этом даже не сомневалась. Она бы почувствовала смерть любимого. Но если наг жив, то где он?
— И?..
— И мы прямо сейчас поженимся.
— Что? Не сошел ли ты с ума? — и, подумав, она добавила: — Козел!
Незнакомец оказался возле Данки слишком быстро, выдернул из рук кинжал и с шипением отшвырнул его прочь, а затем улыбнулся весьма клыкастой улыбкой.
— Бальтазар!
— Глянь ты, узнала, — фигура вампира поплыла, принимая другие очертания, но лицо осталось прежним. Лишь глаза залила изначальная тьма.
— Не сопротивляйся. Я уже достал кристалл из купола, и если ты не соединишь две половины и не выведешь меня в свой мир, то через двенадцать часов умрешь со всеми.
— Вывести только тебя?
— Конечно. Зачем мне конкуренты? Здесь, в этом маленьком скучном мирке я прозябаю уже не один век. Надоело до остервенения. И вот такой шанс! Смотрительница из техномагического мира! Не знаю, что именно случилось в мироздании, но благодарен ему за этот подарок. Наконец можно разрушить этот глупый мир любви и вернуться туда, где для меня нет никаких запретов.
Он потянул растерянную Данку к кровати. Она даже не сопротивлялась, еще не понимая, что происходит.
— Совершим обряд свадьбы прямо сейчас.
— Что? — До Данки наконец дошло, что именно вампир собирается делать. — Обряд — это просто секс?
— А что еще? — Бальтазар похабно усмехнулся. — Ты ведь не ждешь, что темный бог будет венчаться в храме?
— Жду! — Данка попыталась вырваться. — Я хочу белое платье! Гостей и свадебный торт!
— Это все будет потом, — Бальтазар швырнул ее на кровать. — Раздевайся, я не намерен тянуть! Только слияние смотрительницы и ее избранника может спаять кристалл души и позволить мне покинуть этот ненавистный мир! — прорычал он, и Дана вздрогнула. Ничего доброго в его голосе больше не было.
— А как же любовь? — Данка попыталась дотянуться до кинжала, но вампир следил за ней и с рычанием придавил к кровати, нависая над девушкой как черная скала. Из-за ворота его рубашки выскользнул такой же кулон, как отдал Данке во сне Тирокоччи, и словно маятник закачался над лицом. — Как же Фаина?
— Эта глупая девица не смогла отобрать у тебя ни одного фамильяра! — Бальтазар рвал на Данке джинсы, а она усердно брыкалась. — Только слияние смотрительницы и ее избранника сможет спаять кристалл души, — повторил он.
— Ты не мой избранник!
— Я лишу тебя девствен…
Тело вампира вдруг обмякло, и он рухнул на Данку, а затем взлетел с нее, сдернутый сильной рукой, и с грохотом врезался в еще целое зеркало. Следом метнулась четырехрукая тень, раздался противный треск, и тело со сломанной шеей рухнуло на пол. Но, несмотря на смертельную рану, Бальтазар все же попытался встать.
— Данка!
Софа с битой в руке бросилась к подруге, ощупывая ее и причитая:
— Он тебя не ранил? Не укусил? Не изнасиловал?
— Да все со мной в порядке, — Дана соскочила в кровати, во все глаза глядя на разъяренного Шуаса.
— Кинжал! — коротко бросил наг, бегло осмотрел Дану, на мгновение задержав взгляд на разорванной рубашке, отчего его глаза полыхнули алым.
Данка подняла кинжал и протянула мужчине, второй рукой сжимая у ворота две половины рубашки.
Шуас коротко кивнул, а затем резким взмахом вогнал клинок в сердце вампира. Замер, высоко поднявшись на хвосте, прикрыл глаза и словно втянул в себя чужую жизнь…
— Клево, да? Я его в коридоре встретила. Думала, прибью, таким страшным он мне показался, — Софа подкинула биту, как заправский бейсболист, и кровожадно ухмыльнулась. — А он ничего такой… ну, если привыкнуть.
Наг склонился над трупом, сдернул с его шеи кулон, неторопливо надел и только после этого повернулся к Данке.
— Прости меня, госпожа моя.
— Вот еще! Мог бы и намекнуть! Я как дура злилась, ревновала, переживала! Я думала, ты меня бросил! А ты здесь развлекался! — Данка уперла руки в бока и выставила вперед ногу.
Шуас удивленно на нее посмотрел и чуть заметно улыбнулся.
— Ну… если считать убийство собственных аватаров развлечением, то да. Я развлекался. А чем занималась все эти долгие дни ты, любовь моя?
Любовь моя… м-м-м, как это звучит… Данка чуть не замурлыкала от удовольствия. Но вслух лишь ехидно произнесла:
— Да так… то с вампирами развлекалась, то от тети Симы бегала. Ничего интересного. А! Еще меня замуж позвали. Ну… мне так показалось…
— Кто? — Шуас больше не улыбался.
— Дай вспомнить… такой невообразимо прекрасный бог. Тирокоччи вроде… Ты такого знаешь?
Наг наконец улыбнулся.
— Эй! Так не честно, — заорала Данка, вдруг оказавшись в объятиях четырех рук. — Ты еще не попросил прощения! А я тебя не прости…
