Император Хунли. Справа — девиз правления Цяньлун
Зная все это, Макартнэй шел на выполнение данной церемонии ради успешного завершения своей миссии. Чтобы подарки Георга III не вернули, посольство не выдворили из Китая и пошли навстречу английским просьбам, надо было согласиться на «коутоу» или хотя бы совершить его «облегченный» вариант, то есть как бы невзначай смазать и четко не фиксировать наиболее унизительные позы, пройдя через них как можно быстрее. Соглашаясь на «коутоу», Макартнэй сначала настаивал на выполнении той же процедуры равным с ним по рангу китайским сановником перед портретом Георга III во весь рост. Когда Хэшэнь отверг этот вариант, послу ничего не оставалось, как пойти на унижение. Цели миссии и ожидаемые от нее реальные выгоды были выше соображений престижа. Макартнэй надеялся исполнением «коутоу» открыть дорогу к соглашению и добиться осязаемых дипломатических и торговых выгод. Возможно, что, следуя практике и правилам пекинского двора, английский посол до аудиенции у Хунли вынужден был предварительно тайно прорепетировать «коутоу» перед табличкой с титулом богдохана или пустым троном под присмотром цинского церемониймейстера.
С первыми лучами солнца раздалась громкая музыка и показалась торжественная процессия. В окружении своей гвардии, придворных, евнухов, знаменосцев, зонтодержателеи и музыкантов в открытом портшезе ехал сам Хунли. Его появление было символическим — как Сын Неба он нисходил к людям подобно небесному светилу с его первыми лучами. За ним в портшезе несли Хэшэня. Процессия проследовала к огромному шатру, куда вошли Хунли и Хэшэнь. Музыка смолкла, и наступила полная тишина. Прервав томительное ожидание, церемониймейстер дал знак Макартнэю и трем его сопровождающим англичанам проследовать в шатер. Внутри его шелковое покрытие держалось на позолоченных и разукрашенных орнаментом колоннах, покрытых лаком, и толстых шелковых канатах. На возвышении стоял трон, на котором восседал богдохан. Это был старый маньчжур с непроницаемым лицом аскета — высокий лоб, впалые щеки, вислые темные усы и жесткий властный взгляд живых горящих глаз. Хунли был одет нарочито скромно — в длинном темном шелковом одеянии и в круглой бархатной маньчжурской шапке, ее конус украшала крупная жемчужина. Всем своим видом император как бы давал понять, что, будучи носителем высшей власти и небесной мудрости, он, великий завоеватель, выдающийся правитель и интеллектуал, может позволить себе такую простоту наряда. Рядом с троном стояли Хэшэнь и еще два сановника. Слева и справа от тронного возвышения разместились по ранжиру брат, сыновья и внуки императора, маньчжурские князья и китайские сановники в длинных, до пола, парадных одеяниях и в круглых конических шапках. По знакам, подаваемым церемониймейстером, Макартнэй, его помощник Стон-тон, переводчик и тринадцатилетний паж совершили обряд «саньгуй цзюкоу». Полнота и четкость исполнения его англичанами были далеки от требуемых китайским церемониалом. Тем не менее Хунли и его окружение сочли выполнение обряда состоявшимся, а огрехи отнесли на счет неопытности «английских варваров». Более того, в дальнейшем цинские сановники советовали строптивым европейским дипломатам «брать пример с лорда Макартнэя». Факт совершения «коутоу» сэр Джордж и его сопровождающие предпочли сохранить в тайне от остального персонала посольства, а по возвращении в Англию — и от общественности. Стонтон в своей книге, описывая сцену в шатре, сообщил, что Макартнэй всего-навсего выполнил обычное для английского двора преклонение одного колена. Совершив «коутоу», Макартнэй передал золоченый ларец с личным посланием Георга III, после чего англичан поставили слева от тронного возвышения — к стоявшим там сановникам. Вслед за этим в шатер стали вводить другие «даннические» посольства, выполнявшие «саньгуй цзюкоу» более профессионально и четко. Затем все присутствовавшие расселись по двое за внесенные сюда столики, и начался праздничный банкет.
Поначалу казалось, что церемониальная уступка Макартнэя приносит ожидаемые плоды. Во время банкета Хунли проявил внимание к англичанам, которым были переданы его ответные подарки. Британского посла сопровождал и вел с ним беседы всесильный Хэшэнь. По случаю дня рождения Хунли — 17 сентября 1793 года — сэр Джордж присутствовал на торжествах, театральных спектаклях, разного рода увеселениях, зрелищах и гуляньях в императорском парке. Ему удалось в антракте спектакля беседовать с императором, а также дважды видеть его — в парке и по пути следования в Хунъяюань, где богдохан осмотрел английскую выставку. Однако этим все и кончилось. Вежливые сановники и сам Хэшэнь показывали Макартнэю достопримечательности дворцового комплекса — Запретного города в Пекине, но делали вид, будто не понимают истинной цели его миссии. По их мнению, у Георга III и его посла могло быть только одно стремление — почтительно выразить свое преклонение перед добродетелями Сына Неба. С завершением юбилейных торжеств интерес к «данникам» из далекой и «варварской» Англии исчез. Вокруг посольства образовалась пустота. Попытки Макартнэя продолжить деловые переговоры упирались в тупик. Китайские сановники стали мягко выпроваживать сэра Джорджа, объясняя ему, что послы «даннических» стран могут жить в Пекине лишь временно, а после принесения «дани» и поздравлений должны возвращаться на родину.
Видя, Что от него просто хотят избавиться, Макартнэй через Хэшэня передал Хунли письмо, в котором просил открыть для английских купцов порты Нинбо и Тяньцзинь, а также острова Чжоушань, создать для них складские пункты в Пекине, на островах Чжоушань и в Гуанчжоу с правом проживания и свободного передвижения, отменить или снизить транзитные пошлины между Гуанчжоу и Макао и освободить английских купцов от пошлин, произвольно вводимых местными властями.
После этого, 7 октября, Макартнэй был вызван в Пекин во дворец. В одной из парадных зал на императорском кресле посла ожидал завернутый в желтый шелк эдикт богдохана на имя Георга III. Направив свое послание королю Англии, Хунли пошел на отступление от правил и тем самым оказал ему «великую честь», ибо императоры Китая — «властелины всей земли» — никогда не отвечали на письма глав иностранных государств, предоставляя делать это своим сановникам. Возможно, Хунли хотел поощрить «английских варваров» таким образом за выполнение церемониала «саньгуй цзюкоу». Дабы получить этот «священный указ» в свои руки, Макартнэй должен был в присутствии Хэшэня и других цинских сановников встать на колени перед креслом со свертком и отвесить земные поклоны. Он полагал найти в указе богдохана положительный ответ на свои просьбы, однако посла ждало глубокое разочарование. Хунли ответил отказом.
В своем послании Хунли, в частности, писал: «Вы, о государь, живете далеко за пределами многих морей и тем не менее, движимый смиренным желанием приобщиться к благам нашей цивилизации, послали миссию, почтительно доставившую Нам ваше послание. Серьезные выражения, в которых оно составлено, обнаруживают почтительное смирение с Вашей стороны, что весьма похвально. Что касается Вашего ходатайства об аккредитовании одного из Ваших подданных при Моем Небесном Дворе для наблюдения за торговлей Вашей страны с Китаем, то таковая просьба противоречит всем обычаям Моей Династии и никоим образом не может быть принята. Если Я распорядился, чтобы дары дани, присланные Вами, о государь, были приняты, то это было сделано, исключительно принимая во внимание чувства, побудившие Вас прислать их издалека. Великие подвиги Нашей Династии проникли во все страны Поднебесной, и государи всех наций суши и морей посылают свои ценные дары. Как Ваш посол может сам убедиться, Мы имеем абсолютно все. Я не придаю цены странным или хитро сделанным предметам и не нуждаюсь в изделиях Вашей страны. Трепеща, повинуйтесь и не выказывайте небрежности».
