— Это может быть опасно, Владимир Сергеевич, они могут
блефовать. Может, им просто нужен заложник.
— Не думаю. В газетах и по телевидению и так развернута
массовая античеченская кампания. Зачем им еще и такие неприятности с ФСБ? Нет,
Инна, по-моему, они все-таки хотят сообщить мне новости. Это и в их интересах.
Милиции они явно не доверяют, а в группе Воробьева слишком много сотрудников
МВД. Поэтому они хотят встретиться именно со мной.
— Может, лучше я поеду? — предложил Орловский.
— Нет! — решительно возразил Славин. — Ехать
должен только я, и по возможности один. Судя по трюку с телефоном, они
предусмотрят возможность моего появления там в сопровождении охраны. И сумеют
наверняка оторваться от других машин. Не будем рисковать. Я поеду один.
— А если это провокация? — все-таки тревожилась
Светлова.
— Тогда придумаем что-нибудь вместе, — улыбнулся
Славин. — Я думаю, мне нужно ехать.
— Возьмите пуленепробиваемый жилет, — предложил
Орловский.
— Не думаю, что он может мне помочь. И потом, зачем им
убивать меня столь странным способом. Скорее они могли бы это сделать еще в
прошлый раз, когда их человек спрятался в моей машине. Я все-таки поеду один и
без охраны.
Его помощники молчали. Они уже поняли, что Славин принял
решение. Но ни один из них не подозревал, что все комнаты и телефоны их новых
помещений прослушиваются совсем другими людьми. И полный текст всех разговоров
уже через час был представлен человеку в сером костюме, сидевшему за большим
столом в другом здании. Он внимательно прочел сообщение и поднял глаза на
сидевшего рядом с ним мужчину. Внешность того вызывала непонятный ужас. У него
были седые волосы и глаза стального цвета, смотревшие на собеседника не мигая,
словно их обладатель решил устроить своеобразное состязание. Подбородок был
скошен, а вдавленный нос только усиливал отталкивающее впечатление.
— Распорядись, — сказал хозяин кабинета, —
пусть последят за этим подполковником. Нужно узнать, с кем и зачем он будет
встречаться.
9
Конечно, к компьютерам ФСБ доступ для них был закрыт. Это
было слишком сложно даже для такого профессионала, как Зиновий Михайлович. А
вот общие показатели преступности, региональные очаги по Москве, динамику
развития преступности вывести из общих данных было вполне возможно. Дронго
обратил внимание на резкое снижение преступности среди чеченцев в последние
несколько дней и, наоборот, быстрый рост числа задержанных именно из лиц
чеченской национальности.
Это были данные из Управления внутренних дел Москвы. Они
были не особенно засекречены и передавались для пользования в ФСБ и СВР по
обычным каналам, хотя и под грифом «секретно». Именно поэтому Зиновию
Михайловичу и удалось получить через СВР столь четкую картину происходящего.
По телевизору, сменяя друг друга, выступали кандидаты в
президенты от основных оппозиционных партий. Каждый требовал решительно
наказать преступников, устроивших два взрыва. Почти никто не сомневался, что
виновниками этих событий были чеченцы. Было принято специальное заявление
чеченской диаспоры в Москве о непричастности местных чеченцев к подобным
происшествиям. Но общий маховик пропаганды, уже раскрутившийся не в пользу
чеченцев, начал действовать. Лидер оппозиции, глава национал-патриотической
партии, чей автомобиль пострадал во время первого взрыва, решительно требовал
восстановления КГБ и принятия чрезвычайных мер по отношению к чеченцам. Другой
лидер оппозиции, от объединенных левых сил, у которого по всем показателям были
наибольшие шансы, говорил о неспособности властей справиться с очередной волной
терроризма, обвинял нынешнего президента в безволии и отсутствии желания к
наведению порядка.
Позже, в информационной программе, выступил и сам президент.
Он долго говорил о вреде терроризма и об использовании оппозицией этих взрывов
в своих корыстных интересах. Он так возмущался именно последним
обстоятельством, словно оппозиция давала ему слово не использовать эти взрывы
против него в их избирательной кампании. Президент пообещал найти виновников
этих «варварских акций» и строго наказать их.
Комментаторы в один голос указывали, что взрывы резко
накалили политическую обстановку и президентские выборы могут быть даже
перенесены на несколько месяцев. Дронго слушал эти сообщения, понимая, что оба
взрыва были не просто спланированы и осуществлены террористами. Они были
совершены с учетом политической обстановки и нынешней ситуации в стране.
На следующий день Коврова принесла ему новые материалы по
расследованию. Группа Воробьева по-прежнему топталась на месте, не имея никаких
явных доказательств и определенных версий случившегося. Дронго, дочитав до
конца эти сообщения, вернул их своему необычному связному. Женщина, как и
раньше, терпеливо ждала, пока он окончит читать.
— Ничего определенного, — разочарованно сказал
Дронго. — Вы могли бы и не ждать. Эту информацию можно прочитать в
газетах. Я не понимаю, почему она секретная.
— В таком случае читайте все из газет, —
невозмутимо ответила Коврова.
— Вот за что я не люблю женщин, — загадочно
произнес Дронго, — так это за их язвительность.
— Спасибо. — Она поднялась. — У вас все?
— Почти. Скажите, что с сегодняшнего дня я постараюсь
начать более активный поиск. Сидение в квартире с компьютерами Зиновия
Михайловича дает не слишком обнадеживающий результат.
— Я передам, — пообещала Коврова. — Может,
вам мешает и Зиновий Михайлович тоже?
— Нет, он как раз мне не мешает, — улыбнулся
Дронго и неожиданно для женщины спросил: — А вы и раньше работали в разведке?
Она, собрав материалы, ничего не ответила и быстрым шагом
вышла из комнаты. Дронго вернулся к Зиновию Михайловичу.
— Проверьте, не изменились телефоны группы
Славина? — попросил он. — Мне нужно будет встретиться с кем-нибудь из
них.
— Изменились, — сказал через некоторое время
Зиновий Михайлович. — По моим данным, этих телефонов уже нет в их
компьютерной сети. Обычно они держали для этих целей даже два телефона: jодин
для факса, другой был связан с компьютерами. Оба телефона изменились.
— Интересно, — размышлял Дронго вслух, —
почему они решили так быстро изменить номера своих телефонов? Обычная
секретность? Не похоже. Может, про них узнал кто-то третий? Из-за нас они могли
изменить свои номера?
— Не думаю, — ответил Зиновий Михайлович, —
мы ведь не подключались к их компьютерам. Вы мне запрещали напрямую выходить на
них. И потом, у них есть прекрасный специалист — Дима Виноградов. Я его почерк
уже знаю, очень хороший профессионал, хотя и молодой человек.
— Вы правильно делали. Можете выйти на связь с
Виноградовым так, чтобы он не сумел просчитать, откуда вы говорите?
— Через спутник могу. Мне разрешен доступ чербз сеть
СВР, а у них много закодированных сигналов, о которых никто не знает.
