— Здесь перечислены фамилии и проставлены конкретные суммы.
Очевидно, это люди, с которыми у Лысого были дела, — понял Славин,
передавая бумаги Виноградову. — Перепиши все фамилии.
Он поднял следующий лист. На нем было всего два имени.
«Савелий Мещеряков», — прочел он. И сумма — двадцать тысяч долларов. Под деньгами
был поставлен крест и надпись — «Возвращены». И какое-то непонятное число.
Затем шло другое имя — Сергей Ха-лаев, и снова сумма и число. И та же надпись
«Возвращены».
— Что бы это могло означать? — спросил
следователь.
— Я думал, вы знаете, — пожал плечами
подполковник. — Во всяком случае, нечто очень важное, если он спрятал эти
листы бумаги так далеко. Дима, перепиши все в точности. Еще лучше,
сфотографируй.
— Да, конечно, — отозвался Виноградов. На третьем
листе была фамилия, которая заставила Славина на миг даже оглянуться. Он
испугался, что, кроме него, эту фамилию узнает и следователь. На бумаге стояло:
«Матвей Рогожин». Это был один из старших офицеров особой инспекции ФСБ. Они
однажды встречались, и он помнил это имя. Рогожин обычно занимался работой с
агентами. Он давно работал в контрразведке, еще с восемьдесят второго года.
Кроме Славина, эту фамилию мог знать и Орловский. Подполковник, взглянув на
лист, молча передал его Виноградову. Тот поднял голову.
— Переписать? — спросил ничего не подозревавший
Дима.
— Да — Он все-таки надеялся, что Орловский не
посмотрит. Но майор был настырный и упрямый. Он наклонился над бумагой, прочел
имя и, подняв голову ошеломленно посмотрел на Славина. Видимо, что-то во
взгляде подполковника сказало ему, что нужно молчать. И он не стал задавать
никаких вопросов. А следователь громко прочел неизвестное для него имя.
— Рогожин. Матвей Рогожин. Наверно, тоже бандюга,
какой-нибудь из его сообщников.
Рядом с фамилией Рогожина не было никаких цифр и слов.
Просто одна его фамилия, и больше ничего.
И, наконец, на четвертом листке бумаги был еще целый ряд
фамилий. Видимо, Лысый перед смертью хотел застраховаться и решил таким
необычным образом иметь для себя нечто вроде страховочного полиса.
С дачи они уезжали в первом часу ночи. В машине Агаева
сотрудники ФСБ сидели молча. Виноградов устроился рядом с Гамзой впереди, а
Орловский и Славин на заднем сиденье.
— Вы вспомнили, кто это был? — тихо спросил
Орловский у подполковника. — Не беспокойтесь. У меня в кармане скеллер. Я
взял на всякий случай один с собой. Нас не подслушают.
— Конечно, вспомнил, — так же тихо ответил
Славин. — Я давно его знаю. Он всегда занимается агентурными разработками
подобных типов. Видимо, данные о том, что Лысый был информатором бывшего КГБ,
соответствуют действительности. Меня больше интересуют другие две фамилии.
Почему они тоже выделены на отдельном листке? И что это за цифры Двадцать тысяч
долларов, я понял по значку на них И слово «возвращены» понятно. Но что
означают эти цифры? Пять и восемь. Что они означают? На четвертом листке
фамилии других людей и тоже цифры — двадцать три, двадцать семь. Или это тоже
деньги?
— Может, числа? — спросил услышавший их слова
Виноградов.
— Какие числа? — не понял сразу Славин.
— Ну, числа месяца, — сказал Дима. И подполковник
вдруг закричал:
— Стой, что ты сказал?
— Числа месяца, — повторил смущенно Виноградов.
— Дай мне копии этих листов, — попросил Славин и,
вырвав их из рук старшего лейтенанта, возбужденно сказал: — Конечно, числа.
Пятого числа произошел взрыв напротив «ОСТ-БАНКА». Восьмого взрыв был в метро.
И оба раза деньги возвращены. Значит, этих парней уже нет в живых. А почему их
нет в живых?
— Они участвовали в этих акциях, — предположил
Орловский. — И потом их убирали. Поэтому написано, что деньги «возвращены».
— Точно, — Славин посмотрел на другую
копию. — Семен Исаев. Двадцать третье число. Значит, мы можем знать, кто
положит следующее взрывное устройство и когда. Черт возьми. Неужели все это
правда?
— Куда едем? — спросил Агаев.
— К Рогожину, — подал голос Орловский. —
Прямо сейчас. У нас в запасе всего несколько дней.
— Верно, — согласился Славин. — Ты помнишь
его домашний адрес?
— Нет, но можно узнать. Это не проблема. Он работал с
нашим Мишей, с которым очень дружил. Остановите, я сейчас позвоню, —
предложил Орловский. Он вернулся через пять минут.
— Поехали на Авиамоторную, — сказал, усаживаясь в
машину. — Я же знал, что Мишка вспомнигего адрес.
Славин молчал. После стольких дней безуспешных поисков им наконец
повезло. Удалось выйти на конкретных людей. И теперь он молчал, боясь сглазить
удачу.
Через полчаса они были на месте. Орловский решил идти сам,
но Славин возразил. Он лучше знал Рогожина и решил переговорить с Матвеем
лично. Правда, был уже второй час ночи, и для этого требовалось еще и
фантастическое нахальство.
Он вышел из машины, и Орловский протянул ему что-то из окна.
Славин взял и только тогда понял, что это был скеллер.
Поднявшись по лестнице на четвертый этаж, Славин позвонил.
Никто не ответил. Он позвонил второй раз, и наконец за дверью послышалось
недовольное ворчание::
— Кто там? — Это был Рогожин.
— Матвей, это я, Славин. Владимир Славин, — .
громко сказал подполковник, видя, что хозяин квартиры смотрит на него в
глазок. — У меня к тебе важное дело.
Дверь открылась.
— С ума сошел? — спросил Рогожин. — Уже
второй час ночи. Все давно спят.
— Извини, Матвей, — тихо сказал Славин, — но
у меня очень важное дело.
— Ну, проходи, — посторонился Рогожин, — раз
такое важное. Только иди на кухню.
Подполковник прошел на кухню. Сел на узкий стул. Следом
вошел хозяин квартиры. Он был по-прежнему в трусах и майке.
— Ну, говори, что случилось, — сказал Матвей,
усаживаясь напротив.
— Матвей, — серьезно начал Славин, — у меня к
тебе очень важное дело. Исключительно важное, иначе я не стал бы тебя
беспокоить так поздно ночью. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.
— А без предисловий нельзя? — спросил
Рогожин. — Спать ведь хочу.
— Ты знал Игоря Лысого?
— Почему знал? Его убили, что ли?
— Да, застрелили вместе с телохранителями.
— Доигрался, подлец, — присвистнул Рогожин. —
Ну, туда ему и дорога. Я его много раз предупреждал.
— Когда ты с ним виделся в последний раз?
— Это так важно для тебя?
— Очень.
— Месяца два назад, — признался Рогожин.
— Он же был тогда в розыске, — не поверил
услышанному Славин.
