– Канай давай отсюда, пока я добрый…
– Так ты местечко мое занял…
– Сказал – отдохну, уйду, – прикрикнул на
оборванца Базиль, затем вынул из кармана сотовый телефон, чтобы позвонить сыну.
Мобильник был старый, давно не модный «Сименс С25»: крупный,
квадратный с большой, обкусанной кем-то антенной, но Базиль привык к нему и ни
за что не соглашался принять от Мити в подарок другой, более современный. Этот
он нашел на помойке пять лет назад, в те времена о такой роскоши, как сотовый
телефон, основная часть населения только мечтала, поэтому Василий, обнаружив
разбитый аппарат в бачке, не побрезговал его вынуть. Оказалось, что «Сименс» не
совсем «убитый», его еще можно починить. Базиль починил (для него это раз
плюнуть!) и с тех пор с аппаратом не расставался.
– Слышь, братан, – обратился к Базилю склочный
попрошайка. – Тут фигово ловит, ты за угол заверни…
Голушко надменно кивнул, поднялся с насиженного места и, как
подсказывали, завернул за угол, но не потому, что искал, где лучше ловит (его
аппарат везде ловил одинаково хорошо), просто ему надоело пристальное внимание
церковных попрошаек.
Только Базиль обогнул забор, как наткнулся взглядом на
раздрызганный милицейский «козел», стоявший у подъезда старинного трехэтажного
особняка. Из кабины драндулета высовывалась знакомая вихрастая голова Митиного
приятеля Лешки Смирнова.
– Леха! – окликнул его Василий, направляясь через
двор к «козелку». – А где Митя?
Смирнов удивленно уставился на Базиля и вместо ответа
спросил:
– А вы что тут делаете?
– Мимо шел. Где Митя?
– Разговаривает с соседями потерпевшей, а что?
– Да я ему шарф купил, хотел, чтоб он примерил…
– А зачем шарф примерять, это ж не пиджак, который
может жать в плечах?
– Надо посмотреть к лицу ли, – наставительно
сказал Базиль.
– А до вечера это не может подождать? У нас все же
работа…
– Может, – смилостивился Базиль и с едва
сдерживаемым любопытством спросил: – Что у вас случилось?
– Убийство.
– Все ясно! Значит, сегодня ночью Митька опять будет
фотографии жмурика разглядывать! – Базиль сплюнул. – Было бы на что
смотреть!
– Василь Дмитрич, поверьте, – Леха стыдливо
откашлялся, – там есть на что посмотреть…
Он хотел еще что-то добавить, но не стал, потому что к
машине подошел Митрофан с гневным возгласом:
– Это не дом работников искусства, а интернат для
слепоглухонемых!
– Как я понимаю, соседи ничего вразумительно сказать не
смогли? – хмыкнул Леха.
– Они и не пытались! – гаркнул Митрофан, а потом
несвойственным ему фальцетом запищал: – У нас не принято подглядывать за
соседями… Мы люди интеллигентные… – Он закатил глаза. – Богема, блин!
– Да уж, из этих людей искусства те еще свидетели! –
поддакнул Леха.
– Тут еще что плохо: дом стоит в стороне от остальных,
проезжая часть далеко, и двор закрыт церковным забором – поэтому на случайных
свидетелей рассчитывать не приходится!
– Может, со сторожем с автостоянки поговорить? Она тут недалеко,
у соседнего дома…
– С дворником тоже побеседовать не мешает…
– Вы лучше прицерковных попрошаек расспросите, –
подал голос Базиль. – Кто-то из них, наверняка, ночует, не отходя от
рабочего места…
– Папа!? – полувопросительно, полувозмущенно
протянул Митрофан. – А ты тут как оказался?
– Шел мимо, увидел вашу машину, решил подойти
поздороваться.
– Здравствуй, папа, и… до свидания! Я на работе, так
что…
– У сторожа автостоянки спросите, знакома ли им машина
желтого цвета марки «Фольксваген»-жук…
– Это еще что за «жук»?
– Девушка на такой машине чуть меня не сшибла…
– И ты думаешь подать на нее в суд? – с укоризной
спросил Митя.
– Я думаю, что она неспроста так уносилась от этого
дома! – повысил голос Базиль. – Думаю, что девушка на той машине может
быть подругой, коллегой, родственницей… – Он сделал паузу. – Или
убийцей!
– Час от часу не легче! – простонал Митрофан.
– Убийцы любят возвращаться к месту преступления, я
читал об этом, – не сдавался Базиль.
– Номер машины запомнил?
– Нет, а девушку да. Могу описать.
– Ну давай, – Митрофан тяжко вздохнул, –
описывай.
– Лет не больше тридцати. Красивая, даже очень. Волосы
русые, глаза светлые, нос римский…
– Когда ж ты успел разглядеть какой формы ее нос?
– У меня фотографическая память… на красивые женские
лица.
– Особые приметы?
– Скорее всего, очень маленького роста, не больше метра
пятидесяти – над рулем была видна только голова…
– Отлично, Василий Дмитрич, – совершенно искренне
похвалил старика Смирнов. – Все бы наши свидетели имели такую память и способность
к логическому мышлению.
Ободренный похвалой, Базиль с энтузиазмом предложил:
– А хотите, я церковных попрошаек сам расспрошу? От вас
они могут что-то из вредности утаить, а мне все как на духу…
– Папа, – строго проговорил Митрофан. – Тебе
пора идти домой, варить рассольник.
– Митя, я хочу помочь…
– Ты уже помог – описал девушку, больше от тебя ничего
не требуется…
– Но…
– Папа, пожалуйста! – взмолился Митрофан. –
Дай мне спокойно работать!
– Ладно, я ухожу, – обиженно буркнул Базиль и,
демонстративно не глядя на сына, попрощался с Лехой – До свидания…
– До скорого, Василь Дмитрич! – кивнул в ответ
Смирнов. – Пока!
Базиль неспешно отошел от «козла», завернул за угол, прошел
по тропке, но направился не к автобусной остановке, а к церковным воротам, у которых
паслись давешние попрошайки. Рассольник он всегда успеет сварить!
Марго
Желтый «Фольксваген» вкатил на стоянку «Экзотика» на такой
бешеной скорости, что гуляющие по асфальту голуби едва успели отлететь. Из
кабины тут же показалась взлохмаченная голова Марго, затем и она сама – девушка
буквально вывалилась наружу, бухнувшись в ноги проходящей мимо Мадам.
– Милочка, что с тобой? Ты не заболела? –
Участливо заговорила та, поднимая Марго с асфальта.
– Афа…Афа-фа-фа, – невразумительно забормотала
Марго, стуча зубами. – Афа!
– Ты пытаешься лаять или говорить об Афродите?
– Афа… Афа-фа умерла!
