– И что?
– А то, что я не собираюсь портить отношения с этими
господами. Любому из них по силам прикрыть нашу лавочку в считаные дни. –
Мадам остро посмотрела на Марго. – А субъективная причина заключается в
том, что я никогда, слышишь, никогда не буду помогать мусорам! Мы по разные
стороны баррикад! А я из тех, кто не идет на сделку с врагом!
Глаза Мадам полыхнули огнем, а на лице отразилась такая
ненависть, что Марго опешила. Она, конечно, знала о негативном отношении
хозяйки к органам правопорядка, но все равно не ждала настолько бурной реакции.
– А как же я? – прошептала Марго, преданно глядя в
глаза хозяйки.
– А что ты? – пожала та плечами. – С тобой
все будет в порядке.
– Как в порядке? Вы же сами сказали, что я войду в круг
подозреваемых…
– Как войдешь, так и выйдешь.
– А если нет?
– Тогда и думать будем. – Видя, как сморщилось
лицо Марго, Мадам обняла ее и успокаивающе заговорила: – Ну что ты так
разволновалась, дурочка? Подумаешь, расписка, подумаешь, алиби нет… Да если
надо, я тебе такое алиби обеспечу – закачаешься!
– А что мне сейчас делать? Куда идти? В квартиру к Афе?
– Никуда не ходи, здесь оставайся. Документы у тебя,
надеюсь, с собой?
– С собой, – шмыгнула носом Марго.
– Ну и все. – Мадам погладила девушку по
голове. – Устраивайся в Афиных апартаментах. Живи. К клиентам пока не
выходи – денек-другой посидишь в подполье, пока я все не разузнаю…
– А если сюда милиция нагрянет, что мне говорить?
– Ты подполье, девочка! Сидишь, не высовываешься, даже
когда мусора нагрянут… – Она разжала объятия. – Иди. А я пока позвоню
одному своему приятелю, может, он уже в курсе дела…
Марго поднялась с кушетки и на ватных ногах поплелась к
двери.
Выйдя во двор, она опять опустилась на пятую точку – идти
дальше не было сил. И глаза почему-то очень резал солнечный свет, Марго
опустила голову на колени и замерла, устремив взгляд в траву. Неизвестно,
сколько бы она так просидела, если бы через несколько минут над ней не нависла
огромная черная тень.
– Кто тут? – в ужасе воскликнула Марго, вскидывая
голову.
Перед ней стояла Венера. В цветастом балахоне, с алой
помадой на полных губах, с копной выкрашенных в красный цвет волос, она
походила на гигантскую клумбу.
– Ты че расселась? – спросила «клумба» с
интересом. – Поплохело, что ли?
– Что-то ноги не идут…
– Давай подмогну, – предложила Венера, протягивая
белую в ямочках руку. – Куда подбросить?
– К Афе в апартаменты.
– За фигом?
Пока Марго придумывала достаточно убедительный ответ, Венера
ошарашила ее вопросом:
– Слыхала, что ее кокнули?
– Что ты сказала? – не поверила своим ушам Марго.
– Убили, говорю, нашу Афу. – Венера легко подняла
Марго с земли и, обняв, повела к кухне. – Застрелили.
– Откуда ты знаешь?
– Подслушала. – Она кивнула на окно флигелька
мадам. – Она там по телефону с кем-то треплется, а я ушки погрела…
– Значит, Афу застрелили, – задумчиво проговорила
Марго.
– Две пули с близкого расстояния… – Венера ткнула
свой похожий на сардельку палец в грудь Марго и сказала: – Пах, пах – и нет
Афродиты! Допрыгалась, козочка!
– Кто ее, как ты думаешь?
– Ясно, кто – бывший сутенер!
– Какой еще сутенер?
– Ну продюсер. Гриша Коньяков по кличке Конь. Он ее в
Германию отправил, контракт с немцами заключил на пять лет. А она через два
года сбежала. Неустойку ему пришлось платить из своего кармана. Как ты
понимаешь, Коню это не понравилось… – Венера открыла кухонную дверь ногой,
долбанув по ней так, что задрожали стекла. – И я слышала, что он не раз
грозился ее пришить…
Они вошли в кухню. Венера усадила Марго на диван, сама
взгромоздилась на стул, достала из сумки шоколадку и начала жадно есть.
– Обожаю сладкое, – сказала она, причмокивая от
удовольствия. – И часа не могу без него прожить!
Марго это знала. А еще ей было известно, что Венера не может
жить без икры, окорока, солями, балыка и прочих гастрономических яств жуткой
калорийности. Когда-то Валечка (на такое имя Венера отзывалась и по сей день)
была довольно стройной – весила семьдесят кило. Но после развода, тогда ей было
двадцать два, она впала в затяжную депрессию, из которой ее вывел шоколад.
Оказалось, что жизнь не кажется такой мрачной после того, как в твоем желудку
оказывается плитка «Вдохновения».
Развод давно остался в прошлом, как и депрессия, но страсть
к еде осталась. И Венера ела, тратя на деликатесы все свои заработки, набирая и
набирая килограммы. Вкусная пища стала для нее наркотиком, от которого она не
могла отказаться даже под страхом смерти. А страх был! Врачи твердили Вале, что
если она не похудеет, то скоро умрет, но она отвечала, что лучше смерть, чем
жизнь на капусте и морковке. К тому же стройная Валечка не нужна была клиентам
«Экзотика». Они хотели стапятидесятикилограммовую Венеру, с огромными грудями,
необъятными ляжками, многоярусным животом, с целлюлитом, складками, ямками, их
не волновало, что через несколько лет ее сердце не справится с колоссальной
нагрузкой, и их любимая слоноподобная Венера умрет…
– Обалденный шоколад, – промурлыкала Венера, доев
плитку и облизав пальцы. – Давешние немцы подарили… Кстати, один из них у
меня визитку выклянчил, сказал, что заглянет перед отъездом…
Марго кивала, но трепотню Венеры слушала вполуха, ее занимал
совсем другой вопрос – как долго продлится ее домашний арест… Да, она не
сомневалась, что Мадам отправила ее в подполье не столько из-за сострадания,
сколько из боязни, что проблемы Марго могут плохо сказаться на делах ее детища
– борделя «Экзотик»…
– Ты меня не слушаешь, – обиженно буркнула Венера,
выудив из сумки еще одну шоколадку, теперь уже отечественную. – Я
распинаюсь, распинаюсь…
Марго рассеянно улыбнулась и по-прежнему задумчиво спросила:
– Валь, а ты не знаешь, почему Мадам так ментов не
любит?
– Конечно, знаю, – Венера протянула Марго одну
дольку, а остальную плитку целиком запихнула в рот. – А ты не в курсе,
потому что новенькая… Ты ведь всего пару лет у нас работаешь?
– Два года и три месяца.
– Ну вот! А я тут с самого начала, так что вся история
разворачивалась на моих глазах…
– Какая история?
– Любви Мадам и Моцарта.
– Любви? – ошарашенно переспросила Марго. –
Наша железная леди способна любить?
– Еще как! – Венера почмокала своими полными
губами с разползшейся помадой и простонала: – Она по нему с ума сходила! Мне
даже кажется, что она до сих пор его любит…
