– Нет, я ничего такого не заметила…
– Можете назвать имя ее любовника?
– Я не лезу в жизнь своих девочек! Мне даже неизвестно,
был ли он у нее…
– С кем она дружила?
– У нее со всеми были ровные отношения.
– С кем жила?
– Одна.
– Вы уверены?
– Нет, как я уже говорила, у меня нет привычки лезть в
лич…
– У нее был ребенок?
– Ребенок? – Мадам совершенно искренне
удивилась. – Какой еще ребенок?
– Девочка. Лет восьми.
– Не было у нее детей. Она, видите ли, не способна была
зачать…
– Может, племянница?
– Нет, Афа вообще детей не любила.
– В котором часу она покинула заведение вчерашней
ночью?
– В два, кажется. Она уехала самая первая. Сказала, что
ей нездоровится…
– Адреса других девочек у вас есть?
– Нет, мне они не нужны…
– Она работают у вас без оформления?
– У меня работают охранник, садовник и повариха.
Девочки помогают мне из личных симпатий…
– Здесь с десяток комнат, ими пользуются?
– Да, это отдельные кабинеты, в них любой гость может
отдохнуть…
– Они открыты?
– Нет, они открываются только вечером…
– Ключи у вас?
– Я предоставлю их вам сразу, как только увижу ордер на
обыск…
– Крепкий вы орешек, Мадам Бовари!
– У вас все, Митрофан Васильевич?
– Вы запомнили мое имя…
– У меня хорошая память.
– Тогда, может, вспомните еще что-нибудь…
– Как только вспомню, незамедлительно вам позвоню… Вы
ведь оставите свою визитку?
– Конечно, обязательно…
Марго метнулась к окну, ей интересно было посмотреть на
выражение лица замороченного хозяйкой следователя. Как пить дать, кислое…
Она не ошиблась – краснощекая физиономия Митрофана
Васильевича стала просто пунцовой, уголки губ опустились вниз, вместе с усами и
уголками глаз. Бедняга! Марго даже стало его жалко…
Следователь и Мадам вежливо распрощались, она проводила его
до двери. Затем вернулась в зал, постояла немного, о чем-то напряженно
размышляя, затем задрала голову и крикнула:
– Выходи, подпольщица, хватит прятаться – опасность
миновала!
Марго осторожно высунулась из-за двери.
– Вы уверены, что он ушел?
– Конечно, не ушел. Сейчас он в саду терзает Саню…
Только наш охранник вряд ли ему поможет: он новенький, глупенький и
ненаблюдательный. – Она махнула рукой, приглашая Марго спуститься. –
Ты что ли недавно громыхала?
– Я.
– Била в литавры по случаю прихода в нашу скромную
обитель старшего следователя Голушко? – насмешливо спросила Мадам.
– Нет, я с пуфика упала…
– Это от голода. Почему за весь вчерашний день даже
поесть не спускалась?
– Аппетита не было…
– Катя, – зычно позвала Мадам. – Иди сюда…
Повариха тут же примчалась на зов.
– Принеси Маргоше чего-нибудь поесть.
– И кофе…
– Кофе молоть надо, – на чистом русском доложила
Катя. – Подождешь?
Марго кивнула, а когда Катя скрылась на кухне, спросила у
Мадам:
– А вы куда мою машину спрятали?
– В свой старый гараж отогнала. Не боись!
– Да-а, – насупившись, протянула Марго. – А
если этот Голушко с ордером придет?
– Не придет.
– Вы так уверены?
– Помнишь Афиного клиента, который называл себя
Элефантом?
– Конечно, помню, он любил, когда она ставила его в
угол гостиной и ругала при всех матом!
– Он прокурор.
– Он? Прокурор? – обалдела Марго. – Но он же
больной!
– Он просто человек со странностями, – сдержанно
улыбнулась хозяйка. – А странности есть у всех…
– Да уж! Особенно у наших клиентов! Каждый второй со
сдвигом…
– Мужики вообще существа странные, а те, что при
положении и деньгах – особенно. Они пресыщены, развращены властью, избалованы
женщинами… Им скучно. Все, что можно было увидеть и испытать, они уже видели и
испытали… Вот взять, например, моего супруга… Рассказывали тебе, наверное, о
моем Моцарте? – Когда Марго кивнула, Мадам продолжила: – Так вот он всю
жизнь до баб был большой охотник. Силы в нем мужской было – немерено! Заводился
с полоборота – стоило пятку голую показать. И с похмелюги, и пьяный в дым –
всегда мог! Но как только из простого вора превратился в большую шишку,
изменился мой Мотя до неузнаваемости. Теперь ему не то что пятка, хоть
наизнанку вывернись – не поможет. Подавай ему всякие извращения, тайские
массажы, игры, прибамбасы из секс-шопа. Даже девочек обычных ему не надо –
только гермафродитов… – Мадам развела своими ухоженными руками. – А
где я ему теперь их возьму? И Афу, и Кики пришили…
– Кики была такая же?
– Да. Они с Афой до того, как ко мне пришли, в паре работали…
Мой Мотя их в каком-то занюханном заведении откопал, они в пип-шоу выступали,
настоял, чтобы я их в «Экзотик» взяла – нравилось ему за ними наблюдать… –
Она сморщилась. – Да он вообще подглядывать любил, чего уж тут скрывать…
– Говорят, он хотел во всех комнатах фальшивых зеркал
навешать?
– Хотел, даже стекла заказал, да не успел – упекли
его! – Мадам опять сморщила нос – у нее вообще была богатая мимика. –
Ничего моего Моцарта не спасло: ни фальшивые зеркала, ни потайные двери…
– Так вот она зачем! Чтобы вовремя скрыться от милиции!
– Да… И самое удивительное, что дом нам достался уже с
потайным ходом!
– Да ну? – не поверила Марго.
– Этот особняк супруг купил в 1998 году. Дом был в
плохом состоянии – обветшалый, дряхлый, много десятилетий не ремонтированный.
Пришлось архитектора нанимать, дизайнера, маляров всяких. Когда стали
перепланировку делать, оказалось, что в доме есть потайной ход… Как потом
выяснилось, построил этот особняк ровно сто лет назад один контрабандист.
Кажется, фамилия его была Пчелкин… Или Пчелов, а, может, Пчелин, не помню… Жил,
естественно, этот Пчелов как на вулкане – боялся ареста, боялся
дружков-подельников, поэтому придумал сделать потайной ход, чтобы в случае чего
вовремя сбежать. – Мадам хихикнула, прикрыв рот ладошкой. – Но в чем
заключается ирония судьбы… Потайной ход его не только не спас, но погубил, так
как, убегая от полиции, Пчелов-Пчелин свалился со ступенек и сломал шею…
