Мысль была хорошей, но Базиль не стал ее озвучивать – понял,
что сыну она не понравится. Поэтому старший Голушко решил действовать
самостоятельно. Главное сейчас, чтобы Митя ничего не заподозрил. Завтра пусть.
Или послезавтра! Но только не сейчас – естественно, никакими наручниками, ни к
какой кровати он отца не пристегнет, но будет орать, топать ногами, из-за чего
у него подскочит давление, и Базиль откажется от своей затеи, чтобы избавить
сына от мук…
Значит, будем действовать осторожно, не привлекая внимания!
А сейчас позвоним!
Базиль достал из кармана свой телефон, нашел в памяти номер
«Экзотика», нажал кнопку дозвона.
Трубку взяли мгновенно.
– Алло, – сказал мужчина на другом конце провода.
– Здрасьте, – осторожно поздоровался Базиль, он
подумал, что не туда попал.
– Вам кого?
– Мне Мадам.
– Кто ее спрашивает?
– Скажите, приятель ее мужа.
– Ща позову…
Наступила тишина, очевидно, мужчина пошел звать хозяйку, а
спустя несколько секунд в трубке раздалось:
– Я вас слушаю.
Голос был приятным, очень мелодичным, это Базиля порадовало
– он любил женщин с красивыми голосами.
– У вас чарующий голос, мадам, – промурлыкал он
вместо «здрасти».
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила та. – С
кем имею честь?
– Вы меня не знаете, как, впрочем, и я вас, но когда-то
я был очень дружен с вашим супругом… – Базиль сделал паузу в надежде, что
Мадам ее заполнит, но нет, дама не собиралась говорить. – Я только недавно
вернулся в город, хотел встретиться со старым другом, но узнал, что это
невозможно… Моцарт сейчас во Владимире, правильно меня информировали?
– Правильно.
– Как он?
– Все в порядке.
– Я давно его не видел… – протянул Базиль,
лихорадочно соображая, что бы еще сказать. – Он все такой же: худой,
маленький забияка?
– Он немного поправился, – бесстрастно ответила
Мадам.
– И все так же любит показывать карточные
фокусы? – Когда-то именно Базиль обучил им Моцарта.
– Теперь он делает это редко…
– Может быть, нам с вами встретиться? Поговорить о
Моцарте? – закинул удочку Базиль.
– Мы с таким же успехом можем поговорить о нем по
телефону, – отбрила его Мадам. Похоже, она не доверяла взявшемуся из
ниоткуда старому другу. – А вы, извините, кто? Как вас зовут?
– Мое имя вам ни о чем не скажет… Мы дружили с Моцартом
еще до того, как вы поженились…
– Откуда вам известно, когда мы поженились? –
ледяным тоном спросила Мадам.
– Мне это неизвестно, просто, когда я его знал, он был
холост…
– И все же?
– Василий.
– Что «Василий»? – продолжала добивать Базиля
Мадам. – Имя мне действительно ни о чем не говорит…
«Все! Кранты! – с тоской подумал он. – Она меня
раскусила! Кого я, старый дурак, хотел провести? Жену самого Моцарта!»
– Что же вы молчите, Василий? Разве вам в ментовке не
придумали легенду?
– Вы меня оскорбляете…
– Это вы меня оскорбляете! Считаете меня идиоткой,
которая купится на ваши наскоро состряпанные сказочки… – Она уничижительно
фыркнула. – Я знаю всех друзей Моцарта, знаю все их кликухи. А вы?
– Меня зовут Базиль, вы довольны?
– Базиль? – воскликнула Мадам совсем другим
тоном. – Не может быть…
– В смысле?
– Ты на самом деле Базиль?
– А вы меня знаете? – осторожно спросил Василий.
– Боже! Он еще спрашивает! – Мадам
расхохоталась. – Ты все так же хорош, а, Базик?
– Я старый усталый катала в отставке…
– Ушел-таки на покой, засранец?
– Но откуда вы меня знаете?
– Мы, Базик, когда-то встречались… В борделе у Кривой
Матильды! Неужто ты меня не помнишь? – игриво спросила она.
– Я помню всех матильдиных девочек, – ответил
Базиль, нисколько не погрешив против истины. – Но среди них не было Мадам
Бовари…
– Это я сейчас Мадам, а тогда была Милашкой Зингер,
помнишь такую?
– Милка, это ты? – не поверил своим ушам
Базиль. – Та самая Милашка Зингер с конопушками на переносице?
– Ага, – хихикнула супруга Моцарта. – Не
забыл, значит, меня…
Такую, пожалуй, забудешь! Милка была самой юной девочкой в
притоне Кривой Матильды. И при этом самой развращенной: всегда готовой на любой
секс с любым партером (с любым количеством партнеров). Блудница по призванию,
она обожала свою работу… Про нее говорили – Милка трахается, как швейная машина
«Зингер». Потом название немецкой фирмы стало ее прозвищем, и некоторые даже
считали, что Зингер Милкина фамилия.
– Так, значит, ты вышла замуж за Моцарта? –
воскликнул Базиль с нотками удивления в голосе. – Никогда бы не подумал…
– Почему?
– Ты же считала его заморышем…
– Глупая была, молодая. Мне тогда такие парни, как ты,
нравились… Не поверишь, я в тебя даже была немного влюблена!
– Ты права – не поверю!
– Вот это ты зря, – она жеманно хихикнула. –
Я только с тобой даром спала – а это о чем-то говорит… Помнишь, как мы…
Болтать со словоохотливой Милкой по телефону не входило в
планы Базиля – дорого, да и незачем, ему надо было попасть в ее «Экзотик»,
поэтому он перебил ее восторженным воплем:
– Как я все же рад тебя слышать! Увидеть тоже не
откажусь! Так что, Мила, давай все же встретимся. Нам есть о чем поговорить…
– Конечно, встретимся, Базик! Хочешь, прямо сейчас!
– Сейчас не могу, освобожусь только к вечеру…
– Вот и ладно! Приходи ко мне в «Экзотик» часам к
девяти… Посмотришь заодно на моих девочек, оценишь, как специалист…
– Всех оценить не смогу – здоровье уже не то, –
пошло схохмил Базиль.
– Бесстыдник, – пожурила его Мадам. – Ни
капли не изменился…
– Итак, в девять?
– Буду рада тебя видеть…
– Диктуй адрес, приеду.
Она продиктовала, даже объяснила, как добраться. Потом они
распрощались, и Базиль заторопился к остановке, ему надо было многое успеть:
для начала заехать в магазин Аделаиды, прикупить какой-нибудь приличный
свитерок, потом забежать к приятелю ювелиру, взять напрокат пару перстеньков,
еще поспеть в парикмахерскую, в баню (горячей воды второй день нет), булочную.
Затем заскочить домой, сготовить ужин, побриться, начистить ботинки и слинять
до прихода сына.
