Надо предупредить об этом Митю, решил Базиль и набрал номер
сына.
Митрофан ответил не сразу, секунд тридцать Василий слушал
гудки, а когда уже собирался отключиться, в трубке раздалось:
– Голушко слушает.
– Митя, здравствуй, – скороговоркой выпалил
Василий, – я должен тебе кое-что сказа…
– Мне некогда, – рыкнул Митрофан и отключился.
Базиль выругался. Ну и сынок у него, никакого уважения к
отцу! А все потому, что он Митьку за всю жизнь ни разу не выпорол – все жалел
мальчишку… Разве что иногда шлепал по заднице ладонью, но чаще просто
отчитывал… Видно, не правильно поступал! Вот его, Василия, батя охаживал ремнем
ежемесячно, чаще за дело, но иногда и для профилактики, и что же? Базиль, даже
повзрослев, отцу слова против сказать не смел, а Митька только и делает, что
дерзит… Гаденыш!
Вновь набрав номер сына, Базиль приложил трубку к уху. Пусть
знает, что от него не так просто отделаться! Ишь чего выдумал, от отца
отмахиваться! Он его вынянчил, вырастил, образование дал! Бобылем всю жизнь
прожил, чтобы Митенька не чувствовал себя обделенным отцовским вниманием, и что
взамен? «Мне некогда»?
«Щас все ему выскажу, – горячился Базиль, пыхтя в
телефонный микрофон. – Пусть только ответит, я ему задам…»
Но Митя отвечать не пожелал. Сколько бы Базиль ни набирал
номер, Митрофан всегда сбрасывал звонок.
– Черт с тобой, – рявкнул Василий в гудящую
трубку. – Не хочешь разговаривать – не надо! Тебе же хуже!
Швырнув ни в чем не повинный телефон на кровать, Базиль
начал одеваться. Быстро натянув на себя то, что подвернулось под руку: джинсы,
футболку с линялой надписью «Супер-пупер» и старую олимпийку, он покинул
квартиру. Несмотря на то что на сегодня у него запланирована куча дел
(заплатить за свет, за телефон, за кабельное телевидение, починить тостер
Аделаиды, отнести приятелю-ювелиру одолженное золотишко, купить молока, хлеба,
яиц и сварганить ужин), Базиль решил заняться ими после обеда. Счета, покупки,
долги и одолжения подождут, сейчас надо беглянку найти… Ведь неспроста она
исчезла из дома, никому ничего не сказав! Значит, почувствовала опасность!
Эх, зря он вчера не настоял на своем. Глядишь, сегодня не
пришлось бы еще и о ней беспокоиться! А теперь надо что-то делать! Что-то
предпринимать, дабы отыскать беглянку и помочь ей, бестолковой, насильно!
Где искать Марго, Базиль не знал и не догадывался. Она может
прятаться где угодно: в своей квартире, в Афиной, в мотеле, на вокзале… Но если
рассуждать логически, то все перечисленное отпадает, так как человек,
скрывающийся от милиции, не будет светить в местах, где могут проверить
документы (мотель, вокзал), по месту жительства и прописки (обе квартиры).
Легче всего снять какого-нибудь оголодавшего мужика, завалиться к нему домой и
зависнуть там на пару дней… Так на месте Марго поступил бы он, Базиль, так
спасались многие его дружки-воры, скрываясь от ментов, так сделал бы любой
более-менее умный мужчина… Но разве можно предугадать, какие действия
предпримет перепуганная женщина, чтобы спастись? При всей любви Базиля к
слабому полу, он прекрасно понимал, что от его представительниц глупо ждать
взвешенных поступков…
Так что все его расчеты могут оказаться неверными, и Марго
ринулась именно туда, куда ей не нужно соваться – то есть в квартиру покойной
подруги. Но это хорошо, так как в данном случае ее обязательно перехватят
ребята Митрофана – наверняка, узнав об исчезновении Марго из «Экзотика», Митя
послал к подъездам обоих домом своих оперативников…
Адрес, по которому Марго прописана, Базилю неизвестен, но
где находится квартира Афродиты, он знает. Значит, надо ехать туда.
Спустившись на лифте вниз, Василий открыл кодовый замок,
вышел к подъезду. Раздумывая, на чем лучше добраться до Александровского спуска
и к какой остановке идти: к троллейбусной или автобусной, он оглядывал двор.
Совсем песочница развалилась, даже посидеть на бортиках нельзя – безобразие!
Куда смотрят отцы местной ребятни? Неужели трудно починить или изготовить
новую? Четыре доски, восемь гвоздей, молоток и банка краски, вот и все, что
нужно! И лавки сделать плевое дело, у каждого в гараже есть куча хлама, из
которого можно соорудить скамью, но всем лень, поэтому из земли торчат лишь
обструганные пеньки, бывшие некогда ножками, а посидеть абсолютно не на чем…
Беда с этими молодыми мужиками! Ничего не хотят сделать за просто так, даже для
своих детей… Вот когда он был в их возрасте, во дворе дома, где жили они с
Митей, стояли качели, карусели, лесенки, лавочки, ворота для хоккея, и все эти
детские радости изготовили они, отцы, чтобы их ребятам было интересно гулять…
От этих мыслей у Базиля голова разболелась еще сильнее, а
желание опохмелиться усилилось.
«Надо купить пивка, – подумал он. – Ларек стоит
рядом с автобусной остановкой, значит, поеду на маршрутке…»
Сунув руку в задний карман джинсов, чтобы проверить, не забыл
ли кошелек, Базиль чуть-чуть повернулся и боковым зрением увидел, что
подвальная дверь закрыта неплотно. Вот черт! Опять бомжи сломали замок! Уже
брать там нечего – все они же и перетаскали – а лезут!
Базиль распахнул дверь, заглянул внутрь. Тусклый свет
пыльной лампы освещал только лестницу и диван, стоящий рядом. Его втащил сюда
голушкинский сосед – Диман Ковылев пять лет назад, когда купил себе новую
мягкую мебель. Старую при этом он выбрасывать не хотел – жалко. Вот и решил
отнести ее в сарай, вдруг когда пригодится. Кресла втащил, а диван уже не
поместился. С тех пор и стоит тут, маня своей мягкой лежанкой и круглыми
подлокотниками окрестных бомжей…
Вот и сейчас на ковылевской мебели спал один, укрывшись с
головой небесно-голубым ангорским свитером, явно ворованным.
– Ну-ка поднимайся, – грозно крикнул
Базиль. – И убирайся отсюда! Тут не ночлежка!
Бомж пошевелился, выпростал из-под кофты грязную руку и
махнул на Базиля, типа, отвали, мужик, я сплю.
– Ах ты гад! – вспылил Базиль – с перепоя он
всегда заводился с полоборота. – Махать на меня вздумал! – Он быстро
сбежал по лестнице вниз. – Ща я те помашу!
Базиль сорвал кофту с худого тельца, схватил спящего за
шкирку и поднял со словами:
– Рожу давно не били? Щас набью!
Но вместо сизой, в кровоподтеках и синяках рожи, он увидел
перед собой тонкое лицо с испуганными голубыми глазами.
– Марго? – опешил Голушко. – Это ты?
– Я, – шмыгнула она носом.
– Что ты здесь делаешь?
Глаза ее из испуганных превратились в несчастные, она
часто-часто заморгала, сморщилась, и уже через мгновение по ее лицу градом
катились слезы.
– Я сбежала из «Экзотика»… К тебе хотела… Мичурина
двадцать девять… А тут… – Она, как маленький ребенок, захлебнулась
плачем. – Кодовы-ы-ы-ый!
– Ну ладно, ладно… – Он прижал ее к себе. –
Успокойся.
