– Я тоже не знаю. – Она перестала паясничать и
серьезно повторила: – Честное слово, не знаю… Мне кажется, она заходила ко мне
в комнату, когда я спала, но точно сказать не могу…
– Во сколько это было?
– Если Саша видел меня в начале пятого, значит, в
четыре заглядывала Марго… Я начинаю лунатить после того, как меня потревожат…
Митрофан, обрадованный тем, что свидетельница перестала
корчить из себя отрицательную героиню эротического триллера, решил не
прекращать допрос, как планировал ранее.
– Вы держали когда-нибудь в руках оружие?
– В руках – да, в протезах – нет.
– Найденный в вазе пистолет ваш?
– Нет.
– Чей?
– Не знаю.
– Что вы делали в ночь с пятнадцатого на
шестнадцатое? – Именно тогда убили Венеру.
– Работала.
– А после работы?
– Спала.
– Есть человек, который может это подтвердить?
– Мой врач.
– Вы были с ним?
– Нет, но он может подтвердить, что я не в состоянии
застрелить человека. – Она продемонстрировала Голушко свои руки. – Вы
не забыли о них?
– Венера была вашей подругой?
– Нет
– Марго?
– Нет.
– Афродита?
– У меня нет подруг, – отрезала Жазель. – И
желания продолжать эту бессмысленную беседу тоже. – Она холодно посмотрела
на Митрофана. – Вы закончили?
– Нет.
– А я да. Что хотели узнать, вы узнали.
– Вы так и не ответили ни на один мой вопрос.
– А, по-моему, на все.
– Вы врете, прикрываясь своими протезами, как
щитом, – вспылил Голушко. – И про лунатизм хорошо придумали! Только
имейте в виду, мы это проверим!
– Моя медицинская карта к вашим услугам. Я наблюдаюсь в
клинике «Гиппократ».
Она поднялась с сиденья, чтобы выйти, но Митрофан остановил
ее.
– Покажите ваш сотовый телефон, – потребовал он.
– Показывала уже. Вашему идиотику.
– Теперь я хочу посмотреть.
Она достала из сумки серебристо-белый «Самсунг»-раскладушку
на платиновой цепочке, швырнула его Митрофану на колени.
– Гарнитуру тоже показать?
– Не надо. – Он внимательно осмотрел корпус,
провел пальцем по внешнему дисплею. – Давно он у вас?
– Три месяца.
– Другого телефона у вас не было?
– Зачем он мне?
– Чтобы по одному разговаривать с клиентами, а по
другому с подругами…
– У меня нет подруг, я вам уже говорила об этом!
– Ни у кого из ваших хм… коллег за последние сутки
телефон не менялся?
– Понятия не имею! Я в отличие от вас чужие сотики не
лапаю… – Жизель повесила телефон на запястье. – Все? Я свободна?
– До свидания.
– Пока!
Она выскочила в открытую Митрофаном дверь и унеслась, дробно
цокая тонкими каблуками по брусчатке. Как только она скрылась из виду, в
автобус запрыгнул Смирнов.
– Ну как поговорили? – ехидно спросил он и мерзко
хихикнул.
– Нормально.
– Да ну? И что нового узнал?
– Что она страдает лунатизмом.
– Ух ты! Ходит по крыше с вытянутыми руками?
– Нет, по гостиной. И ведет душещипательные беседы с
покойниками.
– Тоже неплохо, – еще больше развеселился Смирнов.
Голушко неодобрительно посмотрел на коллегу и ворчливо
сказал:
– Тебе бы все зубы скалить, хохотун… Девчонка-то
пропала!
– Найдем, – успокоил его Леха.
– Образцы почерка у всех взяли?
– Да. А зачем?
До сего момента Митрофан не посвящал Смирнова в их с Базилем
дела, поэтому Леха ничего о записке, найденной в апартаментах Афродиты, не
знал. Сейчас пришло время сказать правду, но Голушко никак не мог решиться на
откровенный разговор…
– Я тебе потом объясню, – выдавил он,
наконец. – Сейчас времени нет…
– Почему нет? Дорога до отделения длинная, так что
колись…
Митрофан собрался придумать еще какой-нибудь предлог, чтобы
отсрочить разговор, но тут в кармане смирновской куртки запиликал телефон, и
Лехе пришлось ответить.
– Смирнов, слушаю.
– Че у Голушко с телефоном? – раздался такой
громовой рык, что его услышал даже Митрофан.
– А че?
– Временно не доступен или вне зоны!
– Что у тебя с телефоном? – спросил Смирнов у
Митрофана. – Там Гришка Панов говорит, что ты «вне зоны».
Митрофан вытащил из кармана свой мобльник, глянул на
дисплей, он оказался непроницаемо черным.
– Аккумулятор разрядился, – констатировал
Голушко. – Мне папаня все утро названивал, батарею посадил… – Он
вырвал телефон из рук Лехи. – Чего тебе, Гриш?
– Вы закончили?
– Да.
– Тогда дуйте в отделение, у меня для вас сюрприз…
– Что он там откопал? – полюбопытствовал Леха, и,
приблизив рот к аппарату, крикнул: – Что ты там откопал, а Гриш?
– Документик один любопытный…
– Не томи, говори…
– Афродита ваша квартирку свою две недели назад
продала.
– Как? – в один голос воскликнула Голушко со
Смирновым.
– Очень просто. Через риелтора.
– Но она же в ней жила…
– Уговор такой был – новые владельцы позволили старой
хозяйке пожить еще месяц, пока она не подыщет себе другое жилье…
– Она искала?
– Ни одна риелторская фирма города не работала с
гражданкой Харитоновой.
– Значит, не искала, – подытожил Леха. –
Странно… Она что, под мостом собиралась жить?
– Но это еще не все… – Гриша выдержал
паузу. – На свою машину она тоже нашла покупателя. Три шубы (из ягуара,
норки и манто из рыси) сдала в магазин элитной комиссионной одежды.
– А мебель?
– Продана вместе с квартирой. Копии документов у меня,
приедете – посмотрите…
Леха озадаченно уставился на Митрофана и спросил:
– Собиралась линять из города, как думаешь?
– Похоже… – Голушко отключился, отдал
телефон. – Наверное, она знала, что ее собираются убрать, вот и
засуетилась…
