– Доброе утро, – раздался за его спиной нежный
голосок Марго.
– Доброе, – поздоровался в ответ Митрофан. –
Как спалось?
– Ничего… – Она посмотрела на окутанную облаком
пара сковородку. – Газ надо немного убавить, иначе подгорит…
– Да, точно… – Он сделал, как было велено, –
я ведь готовить не умею, обычно это отец делает. – Митрофан снял со
сковороды крышку, глянул на свое произведение, подгоревшее с одной стороны,
непрожаренное с другой. – По-моему, готово, как считаете?
Она заглянула в сковородку и с улыбкой сказала:
– Да, уже готово… А черненькие вкрапления, это грибы?
– Нет, это лук, – смущенно пробормотал
Митрофан. – Он немного подгорел… Наверное, его надо было
перемешивать… – Он стыдливо прикрыл свое творение крышкой. – Может,
вам хочется бутербродов? Или макарон – их я умею варить.
– Я с удовольствием съем яичницу, – заверила его
Марго.
– Тогда я сейчас наложу… А вы пока располагайтесь.
Марго села за стол.
– Базиля нет? – спросила она.
– Он уехал к приятелю за город…
– За лещами?
– Да. Он отлично запекает их в духовке. Посыпает луком
и заливает майонезом. Получается обалденно вкусно…
– В котором часу он вернется?
– Сказал, что на ужин у нас будет рыба, значит, часов в
пять.
– Жаль, что так поздно… – расстроенно сказала она.
– Да вы не беспокойтесь, до вечера мы не умрем с
голоду. У нас рагу есть и пакетный суп…
– Боюсь, что я не смогу остаться до вечера.
– Как не можете?
– Я должна уехать.
– Зачем вам уезжать? Вам разве у нас плохо?
– Нет, конечно, но не могу же я злоупотреблять вашим
гостеприимством…
– Да что вы такое говорите? – Митрофан так
разволновался, что тарелка в его руке задрожала. – Живите, сколько хотите.
Вы совершенно нас не стесняете… А если вам плохо в отцовской комнате, я могу
уступить вам свою…
– Спасибо, но не нужно… Сегодня вечером я уезжаю. И
сейчас я должна начать сборы.
– Куда вы?
– В Чебоксары. Я только что звонила туда… Вы уж
извините, я воспользовалась вашим телефоном…
– Что вы там забыли?
– Там есть клиника, в которой оперируют таких, как я…
– Каких «таких»? Вы что, больны?
Она не стала отвечать, лишь грустно улыбнулась и опустила
глаза.
– И к чему такая срочность? – не отставал
Митрофан. – Почему именно сегодня надо ехать? Разве нельзя отложить?
– Консультация назначена на завтра. Чтобы не опоздать,
я должна выехать сегодня вечером…
– Перенесите консультацию.
– Не могу. Доктор на той неделе уезжает в отпуск, а
чтобы мне начать готовиться к оперции, нужно, чтобы он меня посмотрел…
– Но как же вы не попрощавшись… Отец расстроится…
– Я позвоню ему с сотового. Только заберу его из
«Экзотика». Потом из Чебоксар буду звонить. И письма писать. А через полгода я
приеду насовсем… – Она положила свою маленькую ладонь на его красную
широкую кисть. – Мы еще увидимся… Обещаю…
Митрофан вырвал свою руку, убрал ее за спину.
– Мне все равно, увидимся мы или нет, – жестко
сказал он. – И мне плевать, как часто вы будете звонить. Вы подружка отца,
вот с ним и договаривайтесь.
– Хорошо, – чуть слышно прошептала она, поднимаясь
с табурета. – Я пошла собираться…
– Надеюсь, моя помощь не нужна?
– Нет, спасибо, я уже собрала вещи…
– Ну и отлично! – Он схватил вилку и стал яростно
кромсать яичницу.
Когда она исчезла с тарелки, провалившись, как в пропасть, в
желудок Митрофана, из комнаты показалась Марго. В ее руке была большая сумка,
привезенная из квартиры Афродиты.
– До свидания, Митрофан Васильевич.
– Прощайте! – сказал он, отвернувшись к окну.
Марго вышла из квартиры – он слышал, как открылась и
закрылась дверь.
Через минуту увидел, как она вышла из подъезда, сгибаясь под
тяжестью сумки, подошла к ожидающей ее машине, села в нее, даже не обернувшись
и не подняв головы, захлопнула дверь…
Машина уже скрылась из виду, а Митрофан все смотрел на
улицу, прислонившись горячим лбом к стеклу, пока не затекла шея.
Потом поднялся с табурета, вышел из кухни, проследовал в
комнату, плашмя упал на отцовскую кровать и закрыл глаза.
Марго
Машина остановилась возле наглухо закрытых ворот «Экзотика».
Марго расплатилась с таксистом, выбралась из салона, приняла из рук шофера
сумку. Когда автомобиль отъехал, медленно подошла к забору, нажала красную
кнопку… Но тут же отдернула палец – она совсем забыла, что Саша находится в
другом месте, а больше открыть некому: сигнал слышно только в комнатке
охранника.
Марго обошла забор, проследовав к калитке. Пока брела
(именно брела, так как тяжелая сумка била по ногам, затрудняя движение) обратила
внимание, что на стоянке стоит только «мерин» Мадам. Все ее бросили! От
дружного коллектива «Экзотика» не осталось и следа! Даже она, Марго, которая
била себя кулаком в грудь и кричала, что не побежит, как крыса с тонущего
корабля, драпает… Именно сейчас, когда Мадам больше, чем когда бы то ни было,
нужна моральная поддержка, она осталась одна… Как горько ей, наверное, от
этого… И как обидно!
«Я останусь с ней, – решила Марго. – Чебоксары
подождут! На обследование можно лечь и через месяц!»
Как только она подумала об этом, на душе стало спокойнее, и
Марго уже без всякого волнения шагнула к калитке – теперь она не стыдилась
смотреть Мадам в глаза – открыла ее, вошла во внутренний дворик. Не оглядываясь
по сторонам, прошла по тропке к флигельку. Постучала.
– Кто там еще? – донесся до нее нервный голос
хозяйки.
– Это Марго. Впустите меня, пожа…
Дверь резко распахнулась, и Марго увидела в проеме Мадам.
Она была ненакрашена, плохо причесана, бледна, однако одета с ног до головы
(даже колготки не забыла), как будто куда-то собралась выходить.
– Я не вовремя? – робко спросила Марго.
– Да что ты… – Хозяйка обняла ее, прижала к своей
монументальной груди. – Ты всегда вовремя… Я так по тебе
соскучилась… – Мадам отстранилась, посмотрела Марго в лицо. – Ты
изменилась за это время… В твоем лице появился какой-то трагизм, и теперь тебя
не отличишь от Божьей Матери с икон… Ну заходи, нечего на пороге стоять…
Когда Марго попала в прихожую, ей сразу стало ясно, что Мадам
не просто собиралась уходить, она собиралась в дальнюю дорогу – у двери стояли
сумки и чемоданы.
