– Вы уезжаете?
– Да.
– Куда?
– На источники в Кисловодск. – Она взмахом руки
позвала Марго в комнату. – Тут все равно делать нечего…
– А «Экзотик»?
– Ты о чем, Маргоша? – Мадам устало опустилась на
диван, вытерла пальцами выступивший под носом пот. – Мое детище умерло!
«Экзотика» больше не существует!
– Почему же сразу умерло? – попыталась успокоить
ее Марго. – Оно просто заболело…
– Нет. Его не реанимируешь… Но это уже не важно…
– Почему?
– Я не хочу больше этим заниматься. Устала. Стала
стара. Я ведь уже пенсионерка, и мне пора на заслуженный отдых…
– А как же оставшиеся девочки? Как Далила, Багира,
Мамба…
– Они не пропадут – устроятся в другие бордели… А вот
ты? Что будешь делать ты? – Она проницательно посмотрела в глаза
Марго. – Я вижу, ты решила завязать.
– Да.
– И сделать ту несчастную операцию?
– Завтра у меня встреча с врачом.
– Деньги на операцию есть?
– Лежат в банке. Я год назад открыла специальный счет,
чтобы скопить их.
– Молодец, – она по-матерински нежно погладила ее
по щеке. – Ты умничка. Надеюсь, у тебя все будет хорошо…
– Обязательно будет. У меня есть квартира, машина, а
работу я найду – на крайний случай, устроюсь в школу…
– Да, кстати! – Мадам протянула руку к трельяжу,
залезла в его верхний ящик. – Ключи от твоей машины, я так их тебе и не
отдала… Держи! – она кинула их Марго. – Заберешь, когда вернешься. А
вещи возьми сейчас – они в соседней комнате стоят, я собрала их, хотела завезти
тебе на квартиру… – Она привстала, хлопнув себя по коленям. – И будем
прощаться!
Марго была ей страшно благодарна. За все, не только за вещи,
поэтому, услышав слово «прощаться», скуксилась, часто-часто заморгала,
зашмыгала носом.
– Ну чего ты ревешь? – с улыбкой спросила Мадам.
– Я не хочу с вами расставаться… Я так вас полюбила.
– Я тоже тебя люблю. – Хозяйка поцеловала ее в
макушку. – И мы не расстаемся навсегда, так что хватит распускать
нюни… – Мадам вытерла ее слезы пальчиком. – Не успеешь оглянуться, как
мы опять встретимся…
Марго прижалась к ее груди и заревела в голос. Почему-то ей
казалось, что они больше никогда не увидятся.
– Нельзя быть такой ревой-коровой, – пожурила ее
Мадам. – Тебе предстоит сложнейшая операция, ты должна быть сильной.
– Я буду… Потом.
Мадам достала из кармана платок, наклонилась, чтобы вытереть
им нос Марго. Когда она наклонилась вперед, вырез на груди углубился, и из него
выскользнула толстая золотая цепочка с несколькими кулонами. Крест, иконка,
оберег от сглаза и два ключа, побольше и поменьше, мелькнули перед глазами
Марго и опустились на ее колени.
Мадам быстро убрала цепочку обратно под кофту, но даже
мгновения оказалось достаточно, чтобы Марго узнала ключи… Один был от потайной
двери, второй от банковской ячейки.
В этот миг она поняла все! Мелкие разрозненные кусочки
фактов сложились в сплошной узор, образовав картину преступления.
Марго подняла лицо, взглянула в уставшие глаза Мадам и
спросила:
– Это вы убили Афу?
Та медленно опустила веки, и из-под коротких белесых ресниц
потекли слезы.
– Я так и думала… – прошептала Марго.
– У меня не оставалось выбора… Я не могла ей позволить
ограбить моего Мотю.
– Вы позаимствовали у Саши пистолет, ведь так?
– Да.
– А потом, убив Афу, вернули… И чтобы он ничего не
заподозрил, начали к нему приставать…
– Пока он отбивался от меня, я незаметно положила пушку
на прежнее место.
Мадам встала, достала из шкафчика какие-то таблетки, бросила
в рот две штуки, запила минералкой. Затем отставила бутылку, взяла в руки
расческу, пригладила волосы. Руки ее мелко подрагивали, но слезы высохли, и
лицо стало спокойным.
– Но как вы узнали, что Саша и Афа замыслили ограбить
вашего мужа? – спросила Марго, глядя в отражающееся в зеркале лицо
Мадам. – Они же так конспирировались…
– Двум цыплятам никогда не обмануть старую лису.
– И все же?
– Я давно подозревала Афу… Даже не так. Я знала, что
рано или поздно она решится присвоить камни Моцарта. Уж такая он была… –
Мадам опять села рядом с Марго. – Ты знала, что она ограбила собственных
родителей? Нет? Так вот она это сделала. Украла деньги, вырученные от продажи
дома – они переехали из деревни в город, хотели купить квартиру, но дочка
стибрила всё до копейки и сбежала. После этого родители запили, и вскоре
умерли… У Афы отсутствовало чувство благодарности, а что такое порядочность она
и не подозревала… Ненасытность – вот главная ее черта. Ненасытность во всем: в
удовольствиях, в сексе, в деньгах… Когда она сбежала из Германии, я помогла ей:
спасла от Коня, позволила работать в «Экзотике», получая самый высокий гонорар,
даже закрыла глаза на то, что она шантажирует своих бывших клиентов. Я думала,
что если у нее будет достаточно денег, она не потянется за чужими. Но я
ошиблась! То, что она имела, казалось ей мелочевкой. Ей нужны были миллионы,
чтобы жить в роскоши, не задумываясь о заработке. И не в деревенском домике,
как она говорила, а во дворце…
– Если вы так боялись за сохранность бриллиантов,
почему не переложили их в другую ячейку или в сейф другого банка?
– Пароль и код шифра знали только двое: Моцарт и Афа. Я
нет.
– Но вы могли рассказать ему о своих подозрениях
относительно Афродиты…
– Я говорила несколько раз, но он мне не верил… Он был
без ума от нее, это во-первых, а во-вторых, Мотя представить себе не мог, что
кто-то решится его ограбить…
– А она решилась.
– Да. И не малую роль в этом сыграл Сашка. Он врал ей,
что у него есть связи в преступном мире, что в Польше имеется приятель, который
поможет обменять брюлики на деньги… А она, дурочка, верила…
– Но откуда вам известно об этом?
– Они встречались в ее апартаментах. Обсуждали свои
планы тоже там. Они не догадывались, что я слышу все, о чем они говорят. И вижу
все, что они делают. Им было невдомек, что существует не одно зеркало-окно, а
два.
– И где второе? – удивленно спросила Марго.
– На потолке. Вам казалось, что это простое зеркало, а
на самом деле с чердака открывался прекрасный вид на кровать. Моцарт любил
смотреть сверху на любовные игры своих девочек Афочки и Кики. А чтобы кино было
со звуком, вентиляционное отверстие вело туда же – на чердак. Именно из-за
этого окна я поселила Афу в апартаменты Моцарта, чтобы быть в курсе.
