* * *
Через несколько лет, когда Федор Алексеевич умирал, как полагало большинство современников — от отравы, те же аристократические кланы, которые посадили старшего сына Алексея Михайловича на престол, столь же решительно отдали предпочтение младшему, короновав Петра в обход Ивана.
Горько плакавшая зимой 1676 г. вместе с Матвеевым царица Наталия Кирилловна не пострадала от обиженных мачехой дам царской фамилии потому, что ее защитил ненавистный царь Федор. Но и весной 1682 г., когда бояре во главе с патриархом, заранее договорившись, дружно принесли присягу Петру (см. Заключение), радость ее была недолгой. Через считанные дни обнадеженный прогрессивными реформами царя Федора народ смел с лица земли и Нарышкиных, и возвращенного из ссылки, чтобы вновь возглавить правительство, Артамона Матвеева
[56].
Матвеев и многие родичи царицы не пережили Московского восстания, посадившего на престол первым царем Ивана Алексеевича (1682–1695). Наталия Кирилловна могла только рыдать — без своего наставника она не могла сделать ни одного разумного политического шага. Но она год за годом пестовала в своей душе ненависть к проклятому «клану Милославских», казалось бы растоптанному, но вновь вернувшемуся к власти. Утихомирить восставших и постепенно взять в свои руки управление страной смогла царевна Софья — Милославская по матери. Лишь осенью 1689 г., женив Петра, Наталия Кирилловна сколотила достаточно сильную партию, чтобы с помощью хитроумного заговора свергнуть регентшу.
Заточение Софьи, ссылка канцлера Голицына и разгром командного состава новой регулярной армии были в глазах царицы Наталии вполне оправданны: все они были порождением катастрофы 1676 г., все возвысились при царе Федоре. «Медведица», в которую превратилась вдова Алексея Михайловича даже в глазах своих сторонников, не собиралась отдавать власть в руки своего слабого сына и тем более невестки. «Пусть мальчик гуляет», решила она, окружив Петра мастерами пьянства и разврата, предоставив ему лишь играть в солдатики и кутить в Немецкой слободе. Но «правильное» отношение к «проклятым Милославским» она воспитала в Петре на совесть. Со временем Петр прикажет вырыть гроб одного из них и залить его кровью казненных. Софья будет обвинена в «устроении стрелецкого бунта», причем не только вспыхнувшего 1698 г., но и восстания 1682 г., которое она с таким трудом «утишила». Но наибольшую, с годами нарастающую ненависть Преобразователя будет вызывать поистине великий реформатор Федор Алексеевич, имя которого и деяния окажутся вычеркнутыми из русской истории.
Глава 2. Премудрый царевич
И те из современников и потомков, кто писал о многообещающих способностях Федора Алексеевича, и те позднейшие историки, что подчеркивали его болезненность, были недалеки от истины, хотя влияние личности государя на исторические события до сих пор остается на доказательном уровне не оцененным. Как и все сыновья Алексея Михайловича от Марии Ильиничны Милославской, Федор нес в себе наследственный недуг, мучавший его здоровяка-отца, страдавшего от хронического неусвоения витамина С. Царевны в отличие от царевичей, по общему мнению, чувствовали себя прекрасно, но жили, по стандартам знати, не слишком долго. У Федора было шестеро единоутробных сестер: Евдокия (1650–1702), Марфа (1652–1707), София (1657–1704), Екатерина (1658–1718), Мария (1660–1723) и Феодосия (1662–1713). Легенда о поразительном здоровье дочерей Алексея Михайловича от первого брака не учитывает также, что царевна Анна умерла во младенчестве (1655–1659), а Евдокия — при рождении (1669).
На первых годах своей жизни скончались и двое сыновей Алексея Михайловича: Дмитрий (1649–1651) и Симеон (1665–1669), — но пережившие этот опасный период были гордостью отца, особенно старший царевич Алексей (1654–1670), 7 сентября 1667 г. представленный двору и духовенству как наследник престола. Федора Алексеевича более склонны сравнивать с царевичем Иваном (1666–1696), немощь которого еще при жизни подчеркивалась сторонниками Петра из политических соображений. Однако Иван не был таким уж инвалидом, и Алексей с Федором имели довольно сил для получения блестящего по тем временам образования, успехам в котором не могли помешать их общие недомогания.
Первые годы
Федор Алексеевич родился 30 мая 1661 г. и был назван в честь св. Федора Стратилата (память 8 июня), о чем счастливый отец объявлял стране уже 1 июня; государевы грамоты о «радости» были, по обыкновению, дополнены богомольными грамотами Церкви, так что весть наверняка дошла до всех уголков великого государства
[57]. Следует полагать, что Тишайший государь Алексей Михайлович по своему обыкновению совершил в честь рождения сына все торжественные молебны, разослал и принял поздравления духовенства и знати, роздал щедрые пожалования и милостыню, объявил амнистию и выполнил прочие требования традиции.
Достоверно известно, что в связи с рождением царевича лишь один человек (родственник царицы Ф. Я. Милославский) был пожалован в окольничие
[58]. Зато 9 июня в Грановитой палате был дан пышный родинный стол «без мест» (т. е. не считаясь с местническими счетами знати) для освященного собора архиереев Русской православной церкви и чинов Боярской думы
[59]. Боярыни, супруги окольничих и стольников угощались тем временем у родинного стола в палатах царицы и подносили новорожденному удивительно схожие подарки: младенец получил от каждой из 25 гостий по золотому кресту с мощами, серебряному золоченому кубку с кровлей, отрезу золотого бархата или атласа и сороку (связке) соболей.
30 июня царевича Федора крестили в церкви великомученицы Екатерины, что у царицы в Сенях. По сему поводу в Грановитой палате (и, надо полагать, у государыни в хоромах) был крестинный стол
[60].
Кормилицей Федора Алексеевича была безвестная Анна Ивановна
[61], зато мамки и дядьки царевича являлись личностями заметными. Вдовая боярыня Анна Петровна Хитрово целые десятилетия имела огромное влияние на женской половине дворца и заботилась о своем воспитаннике даже тогда, когда он подрос. Суровая постница и богомолка бросилась на защиту Федора, когда сочла, что A.C. Матвеев и Нарышкины (воспитатель и родственники второй жены Алексея Михайловича, матери Петра) хотят обидеть царевича с престолонаследием, и, по признанию ее врагов, немало способствовала их ссылке
[62]. Зная о безусловной преданности Анны Петровны, Федор позже доверил ей беречь свою первую жену, назначив боярыню кравчей (ответственной за напитки) царицы Агафьи Симеоновны
[63].
