С Луизой де Лафайет почтение уступило место благоговению и платоническим чувствам. Она была красива, целомудренна, непреклонна, бесконечно благоразумна и умела слушать королевские монологи. Именно Ришелье поставил ее на пути у короля. Король был покорен и сделал ее своей наперсницей. Это был 1635 год, когда Людовик не без колебаний объявил войну католической Испании. Луиза, подобно отцу Коссену, склонялась в сторону мира. И Ришелье не оставалось ничего другого, как убедить набожную подругу Его Величества, что она уготована служить Господу, и поместить ее в монастырь. В 1637 году Луиза постриглась в монахини. Мадемуазель де Лафайет была преемницей мадам де Отфор (1616–1691), которая опять сменила ее в должности фаворитки (1637–1639). Девица из хорошей перигорской семьи, Мари де Отфор обладала всеми достойными качествами — красивая, живая, умная, соблазнительная, с прелестными голубыми глазами. С ее помощью Ришелье рассчитывал иметь шпиона у королевы и верное ухо у короля. И в очередной раз испытал жестокое разочарование. Король напрасно пожирал глазами «мадам де Отфор, которую он не решался любить». Эта дама одержала победу не только над королем, но и над королевой, и, не давая никакой информации кардиналу, в конце концов объединилась с интриганкой герцогиней де Шеврез. Людовик XIII ненавидел мадам де Шеврез, которую называл «дьяволом», и теперь Ришелье нетрудно было убедить его удалить Мари де Отфор.
Странное дело — кардинал-герцог не только не размышлял над своими просчетами и поисками их причин, но в 1639 году продолжил свою политику влияния и наблюдения. Его заботами мадам де Отфор была заменена — и каким достойным собеседником! — «романтическим героем», юным маркизом де Сен-Маром, будущим заговорщиком «с лицом девушки и душой бретера» (Пьер Гаскар), печальным персонажем, соблазнившим Людовика XIII, но не сумевшим погубить Ришелье и Францию.
ГАСТОН И ЕГО «ГАСТОНАДЫ»
Месье Орлеанский всегда был достаточно добр и умен.
Таллеман де Рео
Месье герцог Орлеанский имел, за исключением храбрости, все, что было необходимо порядочному человеку.
Кардинал де Рец
Я, помнится, слышал, что трусость — мать жестокости.
Монтень
Если и был во времена министерства Ришелье персонаж, всегда присутствовавший на переднем плане событий или за их кулисами, то это Гастон Французский (1608–1660), герцог Анжуйский, затем Орлеанский, младший брат Людовика XIII. Он являлся прямым наследником трона вплоть до рождения будущего Людовика XIV в сентябре 1638 года — положение блестящее, но в реальности неудобное и опасное, подвергавшее его всякого рода искушениям, а его нерешительный характер едва ли мог подготовить его к господству. В царствование Генриха III его брат Франсуа, герцог Алансонский, оказался в подобном же положении, но его история не стала поучительной.
Вначале Гастон казался более способным, чем его брат. Он получил «заботливое и весьма религиозное воспитание» (Р. Пиллорже), и его гувернер д’Орнано, сын маршала и сам в будущем маршал, являлся очень достойным человеком. Месье открыто предпочитал его своей матери Марии Медичи, и этот факт не замедлил сказаться на политической истории правления. То, что он был так близок к наследованию королевской власти, повлекло за собой еще более важные последствия. Гастон два раза появился в Ла-Рошели — один раз в 1627 году, второй — в 1628-м, но ни король, ни кардинал не собирались доверять главное командование принцу столь юному и «наиболее легкомысленному из всех людей» (Шале). Почитатели Месье уверяли, что король «не хотел делиться лаврами» с братом. Зато Гастон был окружен ореолом наследника престола. Воспользовавшись этим, он с 1626 года окружает себя друзьями, истинными или ложными, почитателями искренними или фальшивыми, прихлебателями и сотрапезниками (вскоре он заводит себе большой княжеский дом). Вокруг герцога Орлеанского можно встретить самых разнообразных персонажей: неуемную герцогиню де Шеврез, президента Ле Куанье, месье дю Фаржи, герцога де Бельгарда, будущего герцога де Пюилорана, — короче, всех врагов Ришелье.
Некоторые из них компрометируют Месье. Таков случай графа де Монтрезора, его злого гения. Таков и Бурдейль, племянник знаменитого Брантома. При помощи своего кузена Сент-Ибара (Перюсса де Кара), он организует покушение на кардинала-министра. Граф д’Обижу и виконт де Фонтрейль д’Астарак, «знаменитые безумной отвагой и распущенностью своих нравов» (Арлетт Жуана), числятся среди самых мятежных приверженцев Месье и ярых врагов Ришелье. Очевидно, Гастон Французский их слушает, одобряет (за исключением тех случаев, когда они слишком открыто говорят об убийстве их светлейшего врага) и поддерживает volens nolens
[72].
Окруженный этими людьми, брат Его Величества часто терял всякую связь с реальностью и забывал свои обязанности. Он был и всегда оставался «оплотом недовольных» (А. Жуана). Началось это в 1626 году — принцу только исполнилось восемнадцать — в год его вынужденной женитьбы на Марии де Бурбон-Монпансье.
Этого брака хотела королева-мать. Герцогиня де Монпансье королевской крови; она самая богатая наследница королевства; брак помешает Гастону вступить в какой-нибудь мезальянс; у Людовика XIII нет наследника, настало время обеспечить будущее королевского престола. Тут же образуется партия «противников брака» Месье (она потянет за собой цепочку злосчастий: арест и смерть маршала д’Орнано, казнь графа де Шале и т. д), вдохновляемая герцогиней де Шеврез, подругой Анны Австрийской. Месье слишком молод. Пусть он остается холостяком. Если король умрет, Гастон наследует ему и женится на своей невестке. Этот прекрасный план содержит, как минимум, два пробела: 1) как объяснить смерть монарха (болезнью или убийством?), 2) пожелает ли королева выйти замуж за своего деверя, этого юношу, которого отец Кондрен считал «вспыльчивым и разнузданным»? Ответ на последний вопрос известен: позднее королева сказала Людовику XIII, что в этом случае «для нее едва ли что-нибудь бы изменилось»!
Поскольку ни один принц не может жениться без согласия короля, план женитьбы Месье представлен Людовику. Как и всегда в подобных случаях, монарх советуется со своим главным министром. Последний отвечает «Рассуждениями по поводу брака Месье», полными тех колебаний и ложных противопоставлений, которые понятны в полной мере лишь богословам. В середине текста, «длинного, запутанного, туманного» (Р. Муснье), кардинал находит способ донести до короля гипотезу о повторном браке королевы, его жены, с Гастоном. Тогда король без колебаний приветствует брак с Монпансье. Во всем этом деле — очень сложном, которое нам пришлось упростить, — Гастон, брат короля, участвует «как заложник, которым манипулируют оба лагеря». Отныне, в случае необходимости или по своему желанию, он будет заложником добровольным.
В 1630 году он окажется — это никого не удивило и не будет удивлять — в числе жертв «Дня одураченных». В тот же год в Эксе народное восстание провозгласит, что оно «связано с Гастоном», так что бедный Гастон часто оказывается «бунтовщиком вопреки самому себе». 30 января Месье покидает двор и удаляется в Орлеан, свой удел. В марте 1631 года он уезжает из Франции в Лотарингию. 30 марта королевское заявление осуждает его поведение. 28 апреля он прибывает в Нанси, радушно принятый герцогом Лотарингским. 30 мая он поспешно публикует «Манифест», открыто враждебный Ришелье, которого он ненавидел с самого начала. Наконец, 15 августа герцог Орлеанский воссоединяется с королевой-матерью в Бельгии.
