Попутно можно только восхищаться, как Ришелье, вникая в мельчайшие детали, лично управляет совершенно новым для Франции сюринтендантством морской торговли и навигации. Речь в письме идет о юных «мальтийцах», знатных, но совершенно неопытных. В морском флоте Короля-Солнце их иногда будут называть «котильонными бастардами».
В противоположность Генриху IV или Людовику XIII Его Высокопреосвященство скопил огромное количество заметок, много диктовал и правил. Если бы он был менее осторожным, если бы — как в случае со сторожевыми судами — позволял себе увлечься присущим ему природным остроумием, возможно, он стал бы настоящим писателем. Но Ришелье не таков. От писателя у него больше недостатков — тщеславия, эгоцентризма, зависти, склонности ко лжи, — чем таланта. К тому же его труды неодинаковы — ему не хватает единства и зачастую стиля. А ведь всем известно, что «стиль — это и есть сам человек» (Бюффон).
Много авторов во главе с Корнелем показали себя плохими судьями его произведений. Так что министр-кардинал не смог в полной мере оценить литературный интерес собственной корреспонденции. В его глазах она была повседневной работой, необходимой, государственной обязанностью; скорее рутиной, чем творчеством
[101]. Зато Ришелье переоценивал оригинальность и глубину своих богословских трудов, успех которых тешил его тщеславие. Но в целом его потребность писать полностью сфокусировалась в двух трудах: «Мемуарах» и «Политическом завещании».
Многие люди смешивают эти произведения и восхищаются ими обоими, не всегда даже прочитав их. Конечно, эти произведения имеют общие точки соприкосновения. Их роднит общий автор (или, более точно: автор-создатель), Его Высокопреосвященство. И то и другое свидетельствует о живом интересе Ришелье к Истории — истории прошлого и его собственного времени. Подлинным заглавием так называемых «Мемуаров» было: «История короля Людовика XIII». Но на самом деле и «Мемуары» и «Завещание», под видом восхваления великих деяний монарха, в основном воплощают «желание Ришелье оставить свой образ для потомков» (Ф. Гильдехаймер).
Примечательно, что Ришелье умрет, оставив незавершенными два параллельных произведения, в том числе свое драгоценное «Политическое завещание», не издававшееся до 1688 года, а потом раскритикованное Вольтером, Эсмоненом и приписываемое, вопреки всякой очевидности, отцу Жозефу
[102], пока его не переиздали в наше время
[103] и оно не снискало заслуженного признания.
«Мемуары», как и «Политическое завещание», выходят из компетентной мастерской, населенной «воспитанниками» Его Высокопреосвященства. В ней царит преданный Дени Шарпантье. Эта кардинальская «канцелярия» прежде всего занимается разбором документов. Сюда приходят справки, меморандумы, заметки, корреспонденция, ведомости, депеши, законы, договоры. После классификации, сортировки, отбора, составления резюме, компоновки готовится, наконец, окончательный обзор.
Историография долгое время спорила по поводу того, являлся или нет кардинал Ришелье подлинным автором своих политических текстов. Обычно принято считать подобные произведения плодом коллективного творчества. Действительно, Ришелье в своих произведениях бросается из одной крайности в другую. Он является создателем, запустившим огромную машину… которая продолжает работать в «Мемуарах» и после смерти великого министра. На протяжении многих лет он сам контролирует обзоры, поправляет, исправляет, наводит порядок в неразберихе, всегда подлежащей его одобрению. На протяжении всей работы он к тому же принимает в ней деятельное участие, дополняя примечаниями, критикуя, направляя, добавляя или убирая. Но если Людовику XIV не отказывают в праве написания «Мемуаров», предназначенных для его сына-дофина — несмотря на вклад в них Туссена Розе, великого Кольбера и президента Периньи, — к чему упрекать Ришелье за обращение за помощью то к отцу Жозефу (но не в написании «Политического завещания»), то к епископу Сен-Мало, Ашилю де Арле де Санси?
Тем не менее, хотя в «Мемуарах» и «Политическом завещании» прослеживается общее желание послужить славе их создателя, они сильно отличаются друг от друга. «Мемуарам», появившимся на свет между 1630 и 1631 годами, на следующий день после «Дня одураченных», явно недостает единства. Они написаны от первого лица только в период 1610–1619 годов. «Вы не найдете в них откровений человека, пути, пройденного душой. Речь идет о сухом пересказе, занимающем больше тысячи страниц и не представляющем большой литературной ценности, в котором преобладающее место занимают история и политика» (Мадлен Берто). В целом факты точны, их описание полезно, но интерпретация часто тенденциозна. Кардинал все время стремится играть положительную роль. И, следовательно, вынужден скрывать свои ошибки, придавая значение лишь своим победам. Он почти всегда прав. «Мемуары» заслуживают доверия лишь наполовину. Такой знаток, как профессор Ролан Муснье — кстати, почитатель нашего героя, — неоднократно упоминает об этом
[104].
«Политическое завещание» является с этой точки зрения куда более значительным произведением.
«ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЗАВЕЩАНИЕ»
Сразу же, как Вашему Величеству было угодно предоставить мне возможность заниматься своими делами, я обещал себе не забывать ни одной детали, которая могла бы зависеть от моего умения, дабы способствовать великим замыслам, кои оно имело, а также быть полезным государству, прославленному его персоной.
«Серое преосвященство», скончавшись в 1638 году, никак не мог бы превратиться из знаменитого капуцина, доверенного помощника кардинала, в главного вдохновителя «Политического завещания», особенно в 1639-м и на протяжении 1640 года. Следует называть кошку кошкой и признать, что Ришелье является автором своего знаменитого текста.
Знаменитое (и к тому же незавершенное) это произведение является не менее двусмысленным. Долгое время считалось, что «сочинение было задумано не для публикации» (Леон Ноэль); теперь же уже неизвестно, что об этом думать. Бытовало мнение, что в «Завещании» нет ничего от теоретического трактата, а сегодня вошло в привычку обращать внимание на ту легкость, с которой Ришелье переходит к аксиомам прямо посреди практического рассуждения или приводит точнейший пример среди доказательства, кажущегося в первый момент абстрактным. Книга представляется резюме «Мемуаров», произведением незаконченным и незавершенным — теоретически составленная с намерением прославить монарха, но запоздавшая из-за «постоянных неудобств», от которых страдал министр-кардинал по причине «слабости [своей] комплекции и сильной загруженности».
