ГЕРЦОГ И ГРАДОСТРОИТЕЛЬ
Я оставил порядок в семейном доме Ришелье и надеюсь, что Ваше Преосвященство будет этим довольно.
Сурди (1633)
Со времен Античности постройка нового города всегда является признаком славы или по крайней мере подтверждением не имеющего себе равных успеха. Так считал Александр Великий, когда с помощью Динократа Родосского построил в Нижнем Египте знаменитую Александрию. Во Франции также был подобный пример, однако не имевший такого успеха. Ни Сюлли, инициатор затеи, ни Саломон де Бросс, подрядчик предприятия, не преуспели при строительстве Анришмона (1609–1613) в Берри. Сама идея была соблазнительной — Анришмон, располагаясь в центре княжества Буабель, независимой территории вплоть до правления Людовика XV, не попадал под королевскую юрисдикцию и налоговую систему. Размах был грандиозным: порты и улицы должны были носить имена королевской фамилии; центральная площадь — имя Бетюна, покровителя великого министра. Идея была смелой и современной: там должны были мирно соседствовать католическая церковь и протестантский храм.
Сюлли хотел сделать свой Анришмон «одним из элементов кампании по самопропаганде» (Б. Барбиш) и залогом будущей карьеры: он жаждал стать коннетаблем. Убийство Генриха IV нанесло этим мечтам смертельный удар. Можно лишь спрашивать себя, что было бы, если бы сложившиеся неблагоприятные условия не разрушили или, как минимум, не подорвали проект сюринтенданта. Анришмон, слишком удаленный от столицы, «построенный в стороне от большой дороги и судоходной реки, с трудом снабжаемый», был окружен болотами. Финансовые расходы превысили политический кредит доверия его автора. Ришелье, как всегда прекрасно информированный, возможно, должен был бы вспомнить разочарование Сюлли, прежде чем заняться благоустройством своего фамильного феода.
В 1621 году будущий кардинал получил в наследство «землю и сеньорию Ришелье», то есть феод и замок. Ни один город, ни одна соседская приходская церковь не носят этого вскоре прославившегося имени. Но Ришелье уже мечтает о том дне, когда он сможет соперничать с домом Ля Тремуя. С 1622 по 1630 год он отщипывает по кусочку земли, смежные с его пуатевинским жилищем, приобретая множество крупных феодов — Лимур, Бессе, Шанван, Файе, Миребо и Л’Иль-Бушар (последний куплен у Ля Тремуев), получив к началу 1631 года довольно обширную территорию, достойную того, чтобы Его Величество произвел его в герцоги.
Но еще до получения этой привилегии кардинал начиная с 1625 года расширяет, точнее перестраивает замок с помощью архитектора Жака Ле Мерсье. Он также включает в этот проект небольшой город, разрешение на строительство которого получит в мае 1631 года. Это будет укрепленный город с фортификациями, ярмарками и рынками, привлекающий жителей своими льготами, особенно налоговыми. Ле Мерсье планирует строгое упорядочение улиц и домов. Церковь, построенная на деньги кардинала, будет завершена в 1638 году. Однако министр вскоре столкнется с теми же проблемами, что и Сюлли в своем Анришмоне. Местные крестьяне «столь бедны, что не имеют средств даже на то, чтобы построить голубятню» (Сурди). И приходится «давить на королевских офицеров, финансистов, людей [дома кардинала]», чтобы заставить их строить так, как это предписано Ле Мерсье.
Параллельно осуществляются работы в замке под руководством того же Ле Мерсье, а затем двух его братьев, внутренний декор поручен Николя Прево; в целом надзор за строительством (замка, огромного парка, города) ведется коллегой кардинала, архиепископом Бордо Сурди. Поразительно, но Ришелье, перегруженный своими министерскими делами, так и не увидит ни замка, наполненного произведениями искусства, большая галерея которого отражает все известные события его правления, ни своих садов, ни парка, ни большого канала, ни города, строящегося очень тщательно и заселяющегося медленно. Так, в 1634 году министр-кардинал добьется от короля переезда в Ришелье финансовой конторы из Миребо и соляного амбара из Лудена; но ему так и не удастся заставить офицеров подчиняться его юрисдикции.
Среди этих проектов, мечтаний и их реализации остались практически незамеченными наградные патенты августа 1631 года. Однако они возводили сеньорию кардинала в герцогство-пэрство Ришелье, сан, дарованный ему по причине «великих, достойных уважения и важных услуг, которые мы получили от нашего дражайшего и возлюбленного кузена Армана Жана дю Плесси де Ришелье, кардинала» и т. д. и т. п., переданных «после его кончины его наследникам мужского и женского пола в вечное пользование». Ришелье так и не смогли сравняться с Ля Тремуями, но министр-кардинал, не покидая свой командный пост и свой рабочий кабинет, сотворил чудо на расстоянии: подарил жизнь новому городу с «чудесной судьбой» (Б. и С. Барбиш).
Когда результат велик и благороден, речь идет уже не о мании величия, а о любви к нему.
ДВАДЦАТИЧЕТЫРЕХЛЕТНЯЯ ВОЙНА
Людовик XIII отправил объявлять войну в Брюссель военного герольда. Этот герольд должен был передать вызов кардиналу-инфанту, сыну Филиппа III.
Вольтер
После смерти своего блистательного союзника Густава Адольфа (17 ноября 1632 г.) Франция наконец решилась бросить открытый вызов империи. Первой жертвой стало герцогство Лотарингия, захваченное Людовиком XIII в сентябре 1633 года. И это был не королевский каприз, а настоящий вызов. В январе король созвал парламент в Меце, имевший в своем ведении три епископства — «епископальную» Лотарингию, захваченную еще Генрихом II. Оккупация Нанси и владений герцога Карла IV стала важным делом, поскольку Лотарингия входила в состав империи.
Миновали времена, когда Ришелье приходилось подталкивать своего господина вступать в противостояние с Австрийским домом. Теперь кардинал уже сдерживает нетерпение короля, жаждущего наступления по всем фронтам. Открытое сопротивление его брата Гастона, его предательство потрясли щепетильного монарха. Людовик XIII был шокирован, узнав, что Месье 12 мая 1634 года — в разгар «холодной войны» — подписал договор о союзничестве с Мадридом. 4 августа требуется вся убежденность Ришелье, чтобы король тут же не объявил войну Филиппу IV.
Его Высокопреосвященство смог подарить Франции десять драгоценных месяцев, так как последние месяцы мирного времени можно считать в двойном и даже тройном размере. В самом деле, год 1634-й увеличивает шансы Фердинанда II. 25 февраля император приказывает (или позволяет) убить Валленштейна, который, ужаснувшись последствиями войны, похоже, склонен принять французскую сторону. 5 и 6 сентября Галлас и кардинал-инфант побеждают шведов при Нердлингене, несмотря на отвагу генерала Горна и Бернхарда Саксен-Веймарского. Согласно принятому выражению, неудача при Нердлингене сделала для Франции неизбежным переход к открытой войне. Война начинается в следующем году, но, по мнению министра-кардинала, это все же слишком рано.
Ришелье, всеми силами стараясь выиграть время, чтобы повысить шансы Франции, готовит вступление в войну (ревизия, затребованная сюринтендантом, возрастание налогов, усиление власти интендантов). В то время как лютеранские курфюрсты Саксонии и Бранденбурга объединяются с Фердинандом И, Франция подтверждает союз с Голландией (15 апреля 1634 г. и 8 сентября 1635 г.). Голландцы в то время являлись самыми надежными союзниками французов, более надежными, чем Венеция, Мантуя, Парма или Моде-на, и более достойными доверия, чем канцлер Оксеншерна. Действительно, война вынудила Францию противостоять Вене и Мадриду, но Швеция, несмотря на помощь, оказанную кардиналом-инфантом Фердинанду II, не воевала с Испанией и не желала мериться силами с ее военной мощью.
