— Ты слаб, — покачал головой Лев. — Мы ведем битву за будущее человечества. В ней нет места жалости и всепрощению.
— Выскажи свои предложения прямо, брат, — вмешался Сангвиний, сплетая пальцы под подбородком.
— Иллирия бедна ресурсами, там почти отсутствует инфраструктура. Ее ценность для Империума минимальна в сравнении с затратами на попытки восстановить там законную власть. — Помолчав, Эль’Джонсон пристально взглянул на императора-регента. — Орбитальная зачистка. Размеренное, целенаправленное истребление всех наших противников внутри страны.
Жиллиман вскочил с криком «Безумие!» и накинулся на Сангвиния, возмущенный тем, что его брата и императора нисколько не ужаснула идея Льва:
— Это вообще не решение!
— Пара-другая миллионов человек связывают три наших легиона, — безжалостно продолжал Эль’Джонсон. Он не сводил глаз с Кровавого Ангела, игнорируя Робаута. — Сколько из Пятисот Миров продолжают гореть, пока эта шипастая лоза стягивается у нас на шее? Лучше сжечь ее до корней и навсегда освободиться из хватки.
— Пара-другая миллионов? — Жиллиман едва мог говорить из-за нарастающей ярости. — Нельзя так разбрасываться моим народом.
— Твоим народом? — Лев понизил голос и прищурился, повернувшись к лорду-хранителю. — «Твоим» народом? А разве не нашим народом? И если нет, если один из нас имеет больше власти над подданными, чем двое других, то не наш ли это брат на троне?
Эль’Джонсон указал на Сангвиния, который наблюдал за Робаутом, словно ястреб. Только огромные запасы терпения и самообладания позволили примарху Ультрамаринов сдержаться и не высказать все, что пришло в голову.
Он попал в невозможное положение. Империум Секундус существовал лишь потому, что Жиллиман и Лев доверили правление Ангелу. Трое владык разделили обязанности между собой, но истинная власть принадлежала императору-регенту. Робаут на посту лорда-хранителя обязан был исполнять пожелания государя, а не определять их. Точно так же Эль’Джонсону надлежало подчиняться приказам Сангвиния в военных вопросах.
Открыто нарушив волю императора, Жиллиман фактически поставил бы себя выше Триумвирата. Он не мог поверить, что Лев умышленно заманил его в такую ловушку, но, так или иначе, брат ухватился бы за любое доказательство самоуправства Робаута. Кровавый Ангел уже с подозрением относился к возложенным на него полномочиям, и намек, что Жиллиман использует его как марионетку, явно не обрадовал бы Сангвиния. Неважно, какими при этом были истинные намерения Ультрамарина.
Все эти соображения промелькнули в голове примарх а за один миг. Ответил Робаут почти непроизвольно — его спас врожденный талант к государственным делам.
— Я не могу оспаривать предложение брата ни с практических, ни с теоретических позиций, — сказал он, обращаясь прямо к императору. Жиллиман говорил спокойно, стараясь усмирить инстинктивную агрессию взвешенными рассуждениями. — Но с точки зрения морали хочу заметить следующее: истребление четырех миллионов граждан Империума на основании того, что среди них якобы находится Кёрз, станет отвратительным деянием. Его не вправе совершать власть, претендующая на то, чтобы представлять законные интересы человечества.
— Сколько из Пятисот Миров воспротивилось Согласию? — тихо спросил Эль’Джонсон. — Сколько вошло в Империум после бомбардировок? После того как ты бросил против них свой легион?
— Тридцать восемь, — ответил Робаут. — Я четко помню каждый. Мне перечислить тебе названия?
— Спасибо, не надо.
— Мы применяли подобную тактику, лишь перепробовав все иные способы установить Согласие, — резко добавил Жиллиман, уставший от нападок Льва. — Все иные способы. Но ты, брат, готов стрелять по надоедливым мухам из полевого орудия. Если мы примем твой план, то последствия для Макрагга и нового Империума будут катастрофическими. Ты представляешь, как лживые агитаторы Хоруса вцепятся в доказательства нашей жестокости и тирании?
Робаут понимал, что Империум Секундус через несколько секунд может развалиться у него на глазах. Чему быть, того не миновать. Пусть лучше его великая мечта рассыплется, чем выстоит, безобразно исказившись.
— Я против твоего предложения, — официальным тоном произнес Жиллиман. Ответив пристальным взором на вопросительный взгляд Сангвиния, Робаут дернул кадыком. Возможно, его вот-вот объявят кукловодом и серым кардиналом, поэтому лучше использовать все политическое влияние сейчас. — Если наш господин император соизволит применить боевые звездолеты против своего народа, я не стану в этом участвовать. Имперский Триумвират исчезнет, как и наше моральное право руководить Пятьюстами Мирами, не говоря уже о строительстве нового Империума Людей.
— Это шантаж, брат? — поинтересовался Лев.
— Тишина. — Сангвиний одним словом заставил умолкнуть примарха Темных Ангелов. Эль’Джонсон стиснул челюсти, скрестил руки на груди и сердито уставился на Жиллимана.
Лорд-регент вздохнул. Он переводил взгляд с одного примарха на другого и обратно, оценивая обоих, взвешивая их доводы.
— Уничтожать Иллирию из космоса неразумно, — объявил император. Робаута захлестнуло облегчение, но ненадолго; он почувствовал, что Ангел еще не закончил. — Я уверен, что за мятежом стоит Кёрз и что после его устранения бунт удастся подавить общепринятыми военными и политическими мерами. Орбитальная бомбардировка не гарантирует смерти Конрада.
Поднявшись, Сангвиний обратился прямо ко Льву:
— Вот твоя единственная задача, брат. Захватить Кёрз а и передать его в руки правосудия. Когда ты исполнишь ее, лорд-хранитель сможет в свой черед разобраться с Иллирией.
— Как мне действовать, брат? — уточнил Эль’Джонсон.
— Любыми средствами, кроме выжигания Иллирии с орбиты. Я желаю навсегда забыть о Конраде и его злобе.
Император показал жестом, что аудиенция окончена, и вышел из зала, оставив Жиллимана и Льва наедине. Примархи смотрели друг на друга в гробовом молчании. Робаут пытался найти на лице брата признаки радости, но Эль’Джонсон лишь хмурился с решительным видом. Наконец повелитель Ультрамаринов сел обратно в кресло.
— Что будешь делать теперь? — спросил он.
— Я зачищу Иллирию и без звездолетов, — ответил Лев.
Нутро выжженных дотла зданий Тиафона озаряли костры. На месте налоговых управлений, перевалочных складов и торговой площади теперь стояли временные лачуги. Многие жители покинули город, несмотря на метели, и отправились либо на юг, в предгорье, либо на восток, где через километр-другой после сторожевых застав Темных Ангелов начинались обширные лагеря беженцев.
Товия Пулл не собирался вот так просто уходить из Иллирии, оставлять ее этим предателям из Цивитас или проклятым головорезам-иномирцам. Он не сбежал даже после артобстрела. Лучше жить на развалинах Тиафона, чем унижаться, надеясь на сомнительные подачки в столице. К тому же здесь Товия помогал нескольким тысячам земляков, тоже не бросившим родину. Они метр за метром отстроят город, станут работать голыми руками, когда закончится топливо. Пуллу ничего не было нужно от мегаполиса Жиллимана.
