Дверь дома Фрэнка была распахнута, а в лоб Эвелин упиралось холодное дуло пистолета.
В вытянутой руке пистолет держала Норин Эббот.
Глава 24
– Норин… – выдавила Эвелин, скосив глаза на пистолет.
Это был «глок» – солидная пушка, состоящая на вооружении у сил охраны правопорядка. В такой модели нет курка, предохранитель автоматический. Для того чтобы сделать выстрел, достаточно с силой надавить на спусковой крючок.
Эвелин знала, во что может превратить голову человека пуля, выпущенная с такого расстояния, – видела это на местах преступлений. В кашу. Ей снесет пол-черепа. Брызги крови, осколки костей и ошметки мозгов упадут на землю у нее за спиной, а на лбу вокруг пулевого отверстия будет черный пороховой след, который поведает экспертам, насколько близко она подпустила к себе убийцу.
Какого черта она позволила Норин подкрасться незаметно?
Ошибка, достойная новобранца. Смертельная ошибка.
Эвелин медленно подняла руки, показывая, что больше не собирается хвататься за кобуру.
Взгляд Норин блуждал по сторонам, лицо казалось ненормально бледным, длинные волосы, сразу промокшие под дождем, повисли черными плетями, которые раскачивал ветер. Пистолет в ее руке слегка дрожал, тыкаясь в лоб Эвелин.
Норин выглядела испуганной, как человек, впервые взявший кого-то на мушку. И это делало ее еще опаснее: палец плясал на спусковом крючке, она могла случайно выстрелить в любую секунду. А крепко сжатые челюсти и злобный взгляд подсказывали, что она намеренно выпустит пулю при малейшем поводе.
– Норин, это я, Эвелин Бейн.
Разумеется, Норин была в курсе, кто стоит перед ней, но Эвелин надеялась убедить ее, что она пришла поговорить о Джеке и ее совсем не интересует Фрэнк Эббот. Если разыграть дурочку и заставить Норин поверить, будто она, Эвелин, подумала, что Норин прицелилась в нее, приняв за кого-то другого, это успокоит девушку и вынудит опустить оружие.
– Я знаю, кто ты такая, Эвелин, – проговорила Норин голосом, дрожавшим под стать пистолету. – И знаю, зачем ты здесь.
– Я хочу поговорить о Джеке.
– Так я тебе и поверила.
Сердце в груди у Эвелин заколотилось так, что, казалось, сейчас затрещат ребра. Она подняла руки всего минуту назад, но они уже онемели, как будто от них отхлынула кровь.
– В кармане Мэнди Толанд мы нашли значок. Не знаю, слышала ли ты уже… Значок Джека. Я приехала, чтобы рассказать тебе об этом и попросить о помощи.
Норин склонила голову набок:
– Не пытайся меня обмануть. – На этот раз ее голос прозвучал ровно и твердо.
Эвелин с ужасом подумала, что сделала большую глупость, не разузнав об этой девушке побольше, когда была возможность. Что ей известно? Норин совсем молоденькая. Если бы она не бросила колледж, закончила бы учебу всего несколько лет назад. Стеснительна, социально неадаптирована, из неполной семьи. Выросла фактически в изоляции, лишена детства из-за тяжелой болезни отца и рано обрушившейся на нее ответственности. А с некоторых пор ее жизнь подчинена одной-единственной цели – службе в полиции, и у нее нет ничего, кроме работы.
Многое из этого Эвелин могла бы сказать и о себе. Она отчасти понимала самоощущение Норин и ее отношения с окружающим миром. Но как заговорить с ней о Фрэнке?
Может, нужно найти другой подход, показать, что они с Эвелин похожи, и постараться пока не упоминать о ее дяде?
Тяжелый ствол опять качнулся, дуло уперлось ей в лоб. Дождь лил не переставая, становилось все холоднее. Эвелин чувствовала нараставшую дрожь, но постаралась расслабить мышцы: любое движение могло спровоцировать Норин на выстрел.
– Норин, я знаю, сколько пользы ты принесла на службе в полиции Роуз-Бей.
Эти слова дались легко и прозвучали искренне, потому что она говорила правду, а страх как-то удалось скрыть.
Оружие на секунду отделилось от ее лба и снова ткнулось в кожу.
– Теперь это уже не имеет значения, – сказала Норин.
Эвелин охватила паника. Если Норин думает, что ей больше нечего терять, и винит себя в том, что не смогла предотвратить гибель Бриттани, для нее не будет иметь значения еще одна смерть – она не задумываясь отберет жизнь у нее, у Эвелин. Особенно если видит в этом последний шанс защитить дядю Фрэнка. Его отпустили из участка, полицейские сейчас разыскивают Джека Баллока, а сюда Эвелин заявилась в полном одиночестве. Норин может прийти к выводу, что, устранив ее, она избавит дядю от опасности: все продолжат гоняться за Джеком.
Эвелин мысленно выругала себя за глупость. Она думала, что, явившись сюда и расспрашивая Норин о Джеке, будет в безопасности, но это, наоборот, поставило ее жизнь под угрозу.
– Норин, пожалуйста, опусти пистолет. Давай поговорим, хорошо?
Девушка нахмурилась, и дуло оружия опять на несколько миллиметров отделилось от мокрого лба Эвелин. Взявшись за рукоятку двумя руками, Норин приказала:
– Иди.
– Норин, не надо. Сейчас самое время остановиться. В том, что происходило до этого момента, нет твоей вины. Никто тебя не осудит.
Эвелин была не совсем честна. Норин все-таки помогла похоронить Бриттани, не предотвратила похищение Лорен и Мэнди, скрыла преступления дяди. Но сама она в этих преступлениях не участвовала и неповинна в убийстве.
– Ты правда так думаешь? – спросила Норин, но в ее голосе не было надежды – только презрение и неожиданный намек на самодовольство.
– Да, правда, – заверила Эвелин.
Губы Норин скривились.
– Ну и дура. А теперь отойди.
Пистолет в ее руках дернулся, и, отступив на шаг, Эвелин ясно увидела, что палец Норин лежит на спусковом крючке.
– Ладно. Только убери, пожалуйста, палец со спуска. А то я нервничаю. – Она подняла руки выше, спускаясь по ступенькам и отходя от крыльца. Даже попыталась улыбнуться, как будто две подруги вели светскую беседу и между ними возникло некоторое недопонимание.
– Нервничаешь? И правильно. – Норин, покачав головой, печально продолжила: – Не надо было тебе сюда приезжать, Эвелин. Медленно достань оружие и брось его на землю. Я работаю в полиции шесть лет, с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, и знаю, как это делается. Если попытаешься в меня прицелиться… – Она хихикнула. – Как ты верно заметила, мой палец на спусковом крючке.
Эвелин кивнула:
– Хорошо, сделаю, как ты говоришь.
Похоже, она недооценила решимость Норин защищать дядю Фрэнка. И единственный способ заставить эту девушку сдаться – воззвать к чувству долга, напомнив о деле всей ее жизни, о службе в полиции. Подавив инстинкт самосохранения и нарушив все инструкции ФБР, Эвелин очень медленно двумя пальцами достала из кобуры «ЗИГ Зауэр» и бросила его в сторону Норин, рассчитывая, что у нее будет время разоружить девушку, когда та наклонится, чтобы его поднять. Но Норин не предоставила ей такой возможности – не стала подбирать «ЗИГ Зауэр», а вместо этого указала «глоком» на дорожку:
