– Да уж, не дешево… – довольно хохотнул дед. – А казной-то у нас Никифор заведует. Ну-ка, как ты собираешься ему про ярмо золотое объяснять? А то уж больно у него рожа довольная. Как приехал – так и хочется врезать чем-нибудь…
– Врежешь, деда, непременно врежешь, – усмехнулся Мишка. – Вот только Андрея женить надо вначале.
– А он тут при чем? – досадливо поморщился Корней. – Михайла, ты опять шутки шутить вздумал? Нашел время!
– Какие там шутки! А Никифор узнает – и подавно не до смеха станет. Ты с купцом Григорием, дядькой Арины, не разговаривал? Нет? А я вот поговорил…
* * *
Григорий с семейством и побратимом своего покойного брата в крепости не задержался – остановились они на посаде, в доме Немого. И в первый же день туровский купец обстоятельно побеседовал и с племянницей, и, с ее же помощью, с Андреем, а главное – с дедом Семеном, чутью и советам которого доверял ещё со времен своей молодости, в бытность того доверенным приказчиком отца. Когда все домашние угомонились, а Андрей с Ариной, Лёнька с Гринькой, которых отпустили помогать родным на новом месте, и девчонки, рвущиеся в свой «младший девичий десяток», ушли в крепость, оставив дом в полное распоряжение гостей, Григорий с бывшим закупом расположились в небольшой горнице.
– …Ты уж прости, Гриша, что не уберег я Игната… – тяжело вздохнул дед Семен и перекрестился. – Царствие ему небесное… Вот уж не думал, что переживу кого-то из вас. Сам помирать собирался, думал, дети хозяйские устроены, дело сами дальше поведут, а мне, дураку старому, и на покой пора подаваться, домовину себе готовить – к деду да отцу вашему поближе… А оно вот как обернулось.
И ведь чуял я неладное, чуял! Ещё когда к Игнату посланцы от Пасюка зачастили. Предупреждал его, чтоб он с ним поосторожнее говорил, но сам знаешь, разве ж он кого боялся? Последнего-то с крыльца взашей спустил… Но и я не думал, что они на такое злодейство решатся – скорее ждал, что разорить попробуют или оговорить.
– Да пробовали! – досадливо махнул рукой Григорий. – Все они перепробовали – не получилось. Вначале Путята нам подсобил от наветов отбиться, а потом и вовсе слух пошел, что их боярин в немилость у князя попал. Вот и понадеялись, что отступятся… Так что твоей вины тут нет. Я же тоже не думал, что так обернется, иначе не ушел бы с товаром, пропади он пропадом! Сам бы у вас со своими людьми сидел безвылазно – отбились бы. Но знать бы, где соломки подстелить… Спасибо, что детей уберег.
– Не я уберег, я тогда с пробитой головой без памяти валялся. Это Аринка не растерялась – малых увела. Она же и с убийцей Игната стрелой поквиталась. А потом Михайла со своими появился. Когда они решили девчонок забрать, то и я с ними сюда перебрался. А тут куда уж помирать – за детьми присмотреть требовалось, да и в Дубравном мне никак нельзя было оставаться. Караулить там на пепелище нечего, а вот те, кто дело ваше перенять хотели, до меня рано или поздно добрались бы. Постоялый двор – дело выгодное, но это ж не все… От Ипата они много не узнают, – хмыкнул Семен. – Он, конечно, таиться не станет, но Игнат такие дела сам вел. И всего никому не сказывал. Это мне доверял по старой памяти, советовался, да и сам я вас учил… Помнишь, небось?
– Такое не забудешь, – благодарно улыбнулся Григорий. – С твоей науки и живу до сих пор… И сейчас с тобой посоветоваться хочу… То, что укрыли тут девчонок – спасибо. Я уже и Корнею, и Андрею поклонился. Но дальше-то что? Аринку замуж выдавать или мне её с собой забрать?
– И не пробуй – не получится. Не силком ее тащат, – хмыкнул дед. – Сама из шкурки выпрыгнуть готова. Баба, чего ты хочешь… Но с родней она не прогадала, да и Андрюха её стоит. Сердце-то у нее зрячее – на пустое не ведется. Это ещё покойная бабка сказывала, а она знала, что говорила. Потому роднись с Лисовинами и не сомневайся. И не таись от них – помогут, они за родню держатся крепко. А главное, сами вверх рвутся и тех, кто рядом, за собой тянут. И так, что хрен их кто остановит – сомнут. Я уж тут насмотрелся…
– Значит, правильно я решил… – кивнул Григорий. – Завтра с Андреем обсудим, а на днях в Ратное поеду, с Корнеем говорить.
– А вот это неправильно. Дал бы я тебе, как в детстве, по шее, да невместно, не отрок же. Я чему вас с Игнатом учил? Прежде всего, говори с тем, кто решает, а уж потом с тем, кто разрешает!
– И кто ж тут решает, если не боярин?
– Михайла Лисовин. И никто более. Не смотри, что сопляк – иные седобородые перед ним дети. И дела тебе с ним вести – что он скажет, тому тут и быть. И детям потом за него держаться, если дурнями не окажутся. Вот попомни мои слова – далеко пойдет. Так далеко, что я того горизонта отсюда и не вижу.
И уже на следующий день Мишка наткнулся на купца Григория и Путяту в сопровождении Андрея Немого на стрельбище, где как раз проходили занятия у купеческого десятка. Там же присутствовал и наставник Тит, что-то самозабвенно обсуждавший с Путятой, а вокруг них сгрудились отроки. Даже Андрей принимал участие в разговоре, во всяком случае, что-то время от времени пояснял жестами. Купец довольно хмыкал, но сам больше оглядывался по сторонам и что-то спрашивал у мальчишек. Он первый и заметил приближающегося к ним Мишку.
– О, Михайла! – прогудел Григорий и решительно попер из толпы навстречу молодому сотнику – похоже, ему, в отличие от наставников и отроков, порядком надоела тема их увлекательной беседы, и он обрадовался Мишкиному появлению, как поводу поговорить о чем-нибудь более интересном.
– Десяток! Смирно! – бодро рявкнул Петька, вспоминая о своих обязанностях урядника и, когда отроки построились, попытался отрапортовать по всей форме:
– Господин сотник! Десяток…
– Вольно, урядник. Гости у вас, я гляжу?
– Да не то чтоб гости, – Тит, переглянувшись с Андреем, шагнул вперед. – Тут такое дело, Михайла… Отроков стрельбе из лука учить надо, ты сам говорил. Я-то только объяснить им сейчас могу. Пока ещё ты кого из ратнинских сговоришь, а тут вон Путята вроде согласен отроков поучить, пока у нас гостит. Лучник от Бога – я б так не смог, когда рука целая была. И лук у него знатный. Лука увидит – на говно изойдет от зависти, – ухмыльнулся Тит, вертя в здоровой руке стрелу с нанизанной на неё еловой шишкой. – С тридцати шагов влёт, – пояснил наставник.
Мишка пригляделся и оценил.
«Чего там о Вильгельме Телле говорили? А вот так ему точно слабо!»
Сам же Путята держал в руках тот самый знатный лук, который, видимо, и рассматривали перед приходом сотника наставники и отроки. Мишка встретился с его оценивающим взглядом, и гость слегка усмехнулся:
– Что ж, если ты… господин сотник, дозволишь, так и поучу мальцов, чему успею. Не привык я без дела бока отлеживать, да и самому руку набить не помешает. Стрельба, она как баба – постоянного внимания к себе требует. Долго-то мы тут не задержимся, но сколько получится…
– Не дозволяю, а прошу, дядька Путята! – со всем уважением поклонился Мишка. – Нам ничья помощь не лишняя.
