– Как ты и предполагала, это оказалась миссис О’Киф.
– В такое время! – воскликнул Сэнди.
– Она вообще никогда нам не звонила, – сказал Деннис. – Ни в какое время.
Мег облегченно перевела дух:
– По крайней мере, это не президент. Чего она хотела?
– Она сказала, что нашла кое-что и хочет мне это показать, и велела сейчас же приехать к ней.
– Поеду я, – сказал Сэнди. – Тебе нельзя отходить от телефона, папа.
– У тебя самая чудаковатая свекровь на свете, – сказал Мег Деннис.
Миссис Мёрфи открыла дверь, и из кухни пахнуло ароматом подогретого хлеба.
– Кто-нибудь хочет хлеба с маслом?
– Мег, а ну надень халат нормально, – распорядился Деннис.
– Слушаюсь, доктор.
Мег продела левую руку в рукав и подпоясалась. Если она останется на кухне с семьей, время снова начнет течь со своей обычной неотвратимостью. Вникание, прерванное звонком телефона, затерялось где-то в подсознании. Мег ненавидела будильники, потому что они будили ее так резко, что она забывала сны.
Это вникание было как-то связано с миссис О’Киф. Но как? Мег напрягла память. Светлячки… Там были светлячки… И девочка с мальчиком, и запах страха… Мег покачала головой.
– Что такое, Мег? – спросила мать.
– Ничего. Я просто пытаюсь кое-что вспомнить.
– Садись. Тебе не помешает выпить чего-нибудь тепленького.
Ей важно было повидаться с миссис О’Киф, но Мег никак не могла вспомнить почему – ведь вникание развеялось.
– Я скоро вернусь, – пообещал Сэнди и вышел через кладовку.
– Ну и дела, – сказал Деннис. – Миссис О’Киф выше моего понимания. Хорошо, что я не пошел в психиатры.
Мать водрузила на стол полную тарелку ароматного хлеба и повернулась, чтобы поставить чайник на плиту.
– Вы только гляньте!
Мег проследила за ее взглядом. На кухню гуськом вошли котенок и Ананда. Котенок задрал хвост трубой и семенил вперед, словно бы вел за собой большую собаку, а та неистово махала хвостом. Все рассмеялись, но смех оборвался, когда животные прошли мимо столика с телефоном. После звонка президента телефон звонил дважды. Один раз это был Кальвин, второй – его мать. Когда он зазвонит снова и чей голос раздастся в трубке?
К удивлению Мег, теплый хлеб оказался вкусным до невозможности, а чай согрел ее, и она сумела хотя бы ненадолго расслабиться. Ананда умоляюще заскулила, и Мег дала ей кусочек хлеба.
С улицы донесся шум машины, стук захлопнувшейся дверцы, а потом вошел Сэнди с миссис О’Киф. У пожилой женщины в волосах запуталась паутина, а на лице красовались грязные полосы. В руке она держала какие-то бумажки.
– Что-то меня заставило пойти на чердак! – триумфально провозгласила миссис О’Киф. – Это имя – Бешеный Пес Бранзилльо, – что-то оно мне напоминало…
Мег посмотрела на свекровь, и внезапно вникание нахлынуло снова.
– Биззи! – воскликнула она.
Миссис О’Киф метнулась к Мег, словно собираясь ударить ее.
– Что?!
Мег схватила пожилую женщину за руки:
– Биззи, Ма! Вас звали Биззи!
– Откуда ты знаешь?! – яростно воскликнула старуха. – Ты не можешь этого знать! Никто не звал меня Биззи после Чака!
На глаза Мег навернулись слезы.
– О Биззи, Биззи! Мне так жаль!..
Семейство в изумлении смотрело на них.
– Что случилось, Мег? – спросила миссис Мёрри.
Продолжая сжимать руки свекрови, Мег ответила:
– Миссис О’Киф в детстве звали Биззи. Правда ведь, Ма?
– Это лучше забыть, – тяжело проговорила пожилая женщина.
– И вы называли Чарльза Уоллеса Чаком, – не унималась Мег, – а Чак – это ваш младший брат, вы очень его любили.
– Дайте присесть, – сказала миссис О’Киф. – Сейчас не до прошлого. Мне надо кое-что вам показать. – Она сунула мистеру Мёрри пожелтевший конверт. – Вот, гляньте.
Мистер Мёрри нацепил очки.
– Это письмо от Брана Мэддокса, из Веспуджии, Мэттью Мэддоксу, сюда.
Близнецы переглянулись.
– Мы как раз разговаривали про Мэттью Мэддокса сегодня ночью, когда искали кое-что для Мег, – сказал Сэнди. – Это писатель девятнадцатого века. На письме есть дата?
Мистер Мёрри осторожно извлек из старого конверта пожелтевший лист бумаги.
– Ноябрь тысяча восемьсот шестьдесят пятого года.
– Так, значит, это может быть тот самый Мэттью Мэддокс, чью книгу Деннис проходил в колледже!
– Дай отцу прочитать письмо, – остановил близнеца Деннис.
Возлюбленный брат мой, Мэттью, шлю тебе привет в этот теплый ноябрьский день из Веспуджии. Как там дома, уже выпал снег? Я отлично устроился тут вместе с компанией переселенцев из Уэльса, и у меня такое чувство, будто мы с ними всю жизнь знакомы. Ну и авантюра – основать поселение в этом засушливом краю, где детей можно учить в школе на валлийском и где мы можем вместе петь за работой.
Самое странное во всем этом – так это что здесь меня встретила наша семейная легенда. Папа и доктор Лаукай были бы сами не свои, если бы узнали. Мы выросли на легенде про Мадога, как другие дети растут на истории про Джорджа Вашингтона и вишневое деревце. Хочешь верь, а хочешь нет – но я знаю, что ты поверишь, потому что это чистая правда, – здесь есть индеец с синими глазами, утверждающий, что он происходит от валлийского принца, который приплыл в Америку задолго до других белых. Он не знает, как его предки попали в Южную Америку, но клянется, что мать пела ему песни про то, что он синеглазый потомок валлийского принца. Его зовут Геддер, хотя это не настоящее его имя. Его мать умерла, когда они с сестрами были еще маленькими, и их вырастил английский овцевод, который не мог выговорить валлийское имя и называл его Геддером. А его сестру зовут – это самое удивительное! – Зиллье. У нее глаза не синие, но она весьма красива, с тонкими чертами лица и прямыми блестящими черными волосами, которые она заплетает в длинную косу. Она напомнила мне мою возлюбленную Зиллу.
Геддер во многом помогает нам, хотя он изрядно заносчив и склонен рваться в вожаки, и это уже породило проблему в общине, где никто не стремится возвыситься над братьями.
Но как чудесно, что эта старинная легенда встретилась мне здесь! А вот наша сестра Гвен, та лишь пожала плечами и сказала: «Какое вообще значение имеет эта дурацкая старая история?» Она упорно не одобряет здешних мест, хотя ей определенно нравится, что все юноши ходят за ней по пятам.
Не решился ли доктор Лаукай позволить Зилле весной присоединиться ко мне? Здешние женщины были бы рады ей, а она стала бы для Гвен частичкой дома. Я счастлив здесь, Мэттью, и я знаю, что Зилла была бы счастлива здесь со мной как моя жена и спутница жизни. Здесь на женщин не смотрят свысока – хотя бы это Гвен пришлось признать. Может, ты смог бы приехать и привезти Зиллу с собой? Поселение достаточно обустроено, так что, я думаю, мы сумеем о тебе позаботиться, а этот сухой климат, возможно, подошел бы тебе больше, чем наша домашняя сырость. Пожалуйста, приезжайте, мне так не хватает вас обоих!
