– Ну я-то знаю секреты моей семьи. И предпочла бы пребывать в неведении.
Он ослабил сцепленные за ее спиной руки и сжал кончики ее пальцев.
– Я больше не могу пребывать в неведении. У меня есть обязанности. И вы можете помогать мне. Вы – еще одни глаза и уши. – Он провел большим пальцем по ее ладони. – И друг.
Лили выдохнула и отступила, наблюдая, как медленно разъединяются их руки.
– Вам не нужен кто-то еще. Вы и так довольно легко можете все узнать. Просто спросите людей.
– Не думаю, что мне так хочется общаться с этими людьми. – Он повернулся и выглянул в окно, лишив Лили возможности видеть его лицо. – И я не могу вписаться в мир остальных. Мне трудно впитать их культуру и понять их образ действий. Я чувствую стену между нами. Стену между мной и большинством людей.
– Я чувствую такую же стену. – Лили скользила взглядом по прядям волос, которые завивались у его ушей, смягчаясь на затылке. – Как я могу помочь, когда я ничем не отличаюсь от вас, разве что вы находитесь на вершине, а я – внизу?
– Значит, и вы хотите держаться на расстоянии, Лили Хайтауэр.
Он не мог выносить это в одиночку. Он пытался. В его присутствии люди переставали быть самими собой. Они или старались произвести на него впечатление, или раздражали его.
Лили подошла к Эджу. Он не шелохнулся, лишь взглянул на нее. Глаза Лили горели вызовом.
– Однажды мне стало интересно, какой была бы моя жизнь, не родись я в этом доме, – призналась она. – Прошлым летом, когда мы с тетей Мэри отправились по магазинам, я притворилась, что хочу увидеть дом, в котором росла моя мать. Я знала, что по соседству находится кузница. Я не хотела видеть кузнеца – только жизнь, которая могла быть моей.
– И что же вы обнаружили? – Эдж скользил взглядом по лицу Лили, жалея, что не может прикоснуться к ней и стереть следы беспокойства, обрамляющие уголки ее губ и глаз.
– Карета промчалась так быстро, что я почти ничего не успела увидеть. Обычное здание. Огромные двери спереди, которые выпускали жар наружу. Внутри пылал огонь, все остальное скрывалось в полутьме. Я и представить себе не могла, каково это – жить в подобном мире, и все же эта жизнь могла быть моей.
– Я владею миром, частью которого быть не могу.
Эдж вспомнил, как отправился в деревню, чтобы понять людей, которым служил. А потом произошел тот несчастный случай: арендатор перенервничал из-за присутствия пэра и споткнулся, выплеснув горячее растопленное сало на ноги Эджа, от ступней до колен и на одно из бедер.
Боль затмила собой все. В те секунды он не мог видеть, двигаться и чувствовать что-то еще, кроме своего горящего тела. Он и не думал, что человек может ощутить такую нестерпимую боль и выжить. Он ошибался.
– Одна из служанок заботилась о моих волдырях, – вспомнил Эдж. – Она работала в моем доме много лет, а я никогда прежде ее не замечал. Она ни разу не поморщилась от того, что я сказал или сделал. Никогда не говорила лишнего, оставалась, сколько требовалось, а потом вмиг исчезала. Помещение для прислуги – чуждый мне мир, и все же он принадлежит мне. Если бы мне пришлось спросить этих людей об их работе, они ответили бы так, как правильно.
– Наша экономка сказала, что недавно мы наняли служанку, которая когда-то работала на вас. Рыжеволосая женщина.
Эдж ничего не знал об изменениях в своем домашнем хозяйстве.
– Почему она ушла?
– Эта женщина не проработала в вашем штате и две недели. Похоже, она совершила какую-то оплошность. – Лили отмахнулась. – Моя экономка сказала, что это уже не важно, ведь новая служанка усвоила урок и больше не будет вертеться под ногами.
Эдж стиснул зубы. Он вспомнил, как просил свою экономку сообщить служанке с рыжими волосами, что не стоит убираться в кабинете, пока он дома, даже если уборки не было несколько дней. А все из-за того, что эта служанка зашла в тот самый момент, когда он испытывал боль в ноге. Его разозлило то, что она увидела гримасу боли на его лице.
– Если не ошибаюсь, трое из наших слуг когда-то работали на вас, – припомнила Лили. – Кажется, одна служанка не знала, как правильно приготовить чай, но моя экономка сказала, что может научить этому кого угодно.
– Чай? – натянуто переспросил Эдж. Он помнил, каким требовательным был со слугами его отец, и всегда считал себя намного милосерднее.
– Да. Но у нас с ней не возникло никаких проблем.
– Не сомневаюсь. – В его голосе зазвучали герцогские нотки.
Лили отступила, и это пронзило Эджа в самое сердце. Оставшись на месте, он добавил:
– Слуги живут в собственном мире, о котором я ничего не знаю, и при этом они прекрасно осведомлены о моем мире.
Лили кивнула. Эдж так хотел прижать ее к груди, но не смел… Она вернула ему кольцо. Он не хотел получить обратно и свое сердце.
– А я всегда знала, что нахожусь в своем мире по ошибке, – призналась Лили. – Сначала моя мать обворожила поклонника, находившегося выше ее по положению. Она вышла замуж, но из-за своего непостоянства быстро разлюбила обязанности, которые накладывала семья. – Она на мгновение закрыла глаза и продолжила: – Она не могла обходиться без слуг, ведь даже с ними с трудом справлялась с обычными делами.
– Вы не должны отвечать за ее поступки.
Она не ответила.
– Лили, – тихо начал Эдж, – я понимаю – отчасти – то, что вы чувствуете. Когда о скандале с участием моего отца напечатали в газете и об этом узнали все, моя мать была раздавлена. У нее еще остались шрамы в душе. Это чуть не убило ее. Отец умер вскоре после этого. В тот день была поставлена точка в их браке.
Лили чуть не задохнулась от потрясения, с трудом найдя в себе силы произнести:
– Будь он жив, вы удостоили бы меня хоть словом?
– Конечно. Я часто разговаривал с вами, когда он был жив. Он это знал.
– И он когда-либо упоминал об этом?
Ничего не изменилось в его лице. Но он неестественно протянул:
– Почему вы спрашиваете?
– Он был невысокого мнения обо мне. Как о пустом месте.
– Для него большая часть рода человеческого была пустым местом по сравнению с герцогской семьей. Такой вот порок. Я видел это по тому, как пренебрежительно он разговаривал со слугами.
– Он приказывал вам держаться от меня подальше?
– Лили, это не важно.
– Это может быть важнее всего.
Эдж нахмурился, и по его глазам Лили поняла: она задала опасный вопрос и ответ ей вряд ли понравится.
– Мама сказала ему, что ваша сестра вырастет и я о вас забуду, – признался Эдж.
Лили улыбнулась:
– Похоже, она ошиблась.
Он взглянул ей в глаза:
