— Думаешь, я этого не знаю? — Она резко втянула воздух. — Но я не замужем и беременность незапланированная. — Это вот было безответственно. — Так что они его любят, но все равно считают, что я сделала ошибку.
Что, если они правы? Она прижала ладонь к животу. «Прости, mia topolino…»
Райан присел на кофейный столик, упираясь коленями в ее колени.
— Допустим, они так считают. И что?
Теперь ей стоило бы помотать головой и сказать, что это не важно, но она не могла лгать.
— Я их люблю. И их мнение для меня важно.
— В наши дни нет ничего скандального в том, чтобы быть матерью-одиночкой.
— Я знаю, но это консервативный регион.
— Шок твоих братьев доказывает, как они за тебя беспокоятся, не хотят, чтобы ты с ребенком осталась без поддержки. Чтобы тебе пришлось справляться в одиночку.
Она сама не хотела справляться в одиночку. Райан хотел быть частью его жизни, но не частью семьи. И девяносто процентов заботы о ребенке достанется ей.
— Господи, Мари, они не считают тебя безответственной или неудачницей. Разве ты еще не поняла? Ты удерживаешь всю семью вместе!
Он смотрел так серьезно, что у нее замерло сердце. Но секунду спустя забилось с двойной силой.
— О чем ты говоришь?
— Очевидно, что у Анжело и Нико есть разногласия. И они хотят разного от жизни.
Мари хмыкнула. Это было видно любому.
— Думаешь, они считают друг друга некомпетентными?
Она замерла, внезапно понимая, куда он ведет. Райан аккуратно взял ее за подбородок.
— Единственное, что их связывает, — это ты. Их любовь к тебе, забота о тебе, радость от того, что ты есть, — это укрепляет вашу семью.
Он остановился, поглаживая пальцем ее щеку. Марианне хотелось только прижаться к его ладони… к нему. У нее в груди что-то заныло. Она по своему опыту знала, что только Райан может ее успокоить.
Он нахмурился, явно думая о другом; Марианна сказала себе, что хорошо, что он не знает ее мысли.
— Не знаю, какими были ваши родители, но, похоже, ты была мостом между ними и братьями.
Он был прав, но Марианна не собиралась ему этого говорить. Райан все так же хмурился, но его взгляд остановился на ее губах, и в глазах вспыхнул такой голод, что у нее перехватило дыхание, губы разомкнулись. Время замерло.
А потом он отдернул руку и отшатнулся.
Не то чтобы он мог отодвинуться далеко — они все еще сидели, прижимаясь коленями. Она могла провести ладонью по его бедру, соблазняя, безмолвно предлагая… и он бы не отказался. От одной мысли ее бедра сжались в предвкушении. Однако ее рассудок предостерегал против этого. Она колебалась, словно на грани поступка, который изменит всю ее жизнь.
«Если ты и переспишь с Райаном, он тебя не полюбит».
Конечно нет. Но Марианна не отодвинулась.
— Ты услышала хоть слово из того, что я сказал?
Она вздрогнула.
— Твои братья, — продолжил он с напором, — не считают тебя неудачницей. Они могут не соглашаться с твоими решениями, как ты не соглашаешься с решениями, которые принимают они, но это не значит, что вы считаете друг друга неудачниками. Не значит, что вы друг друга не уважаете.
У нее сильнее забилось сердце.
— Ты правда так считаешь?
— Да. — Он снова подался вперед, опираясь локтями на колени. — Откуда у тебя такие идеи, Мари? Почему ты не говорила об этом с Нико и Анжело?
Она опустила взгляд на свои руки.
— Они присматривали за мной с раннего детства. Баловали меня, угождали всякому желанию, и… мне кажется, что я их разочаровала, что не достойна их веры в меня. — Она приподняла одно плечо. — Я хотела доказать им, что могу со всем справиться: могу хорошо работать в винограднике, могу стать замечательной матерью. Но похоже, что чем больше я стараюсь, тем хуже получается. Если я много работаю, то не забочусь о себе и ребенке. Кажется, что все, что я делаю, только подкрепляет их убежденность, что я ни на что не способна и обо мне надо постоянно заботиться.
— Чушь какая, — пробормотал он.
— И мне не кажется, что об этом можно им рассказывать. Они так много мне дают — лучшие братья, каких можно пожелать, — и нечестно просить у них большего.
— Они бы с радостью тебя переубедили.
Она сглотнула.
— В глубине души я не могу не чувствовать, что они правы.
Он раскрыл рот. Марианна потерла грудь ладонью.
— Как мне ругать их за реакцию на новость о ребенке, когда я сама отреагировала не лучше? Поверь, сначала я была не в восторге. Я боялась… и сердилась на себя. Хотела, чтобы все стало как прежде. Ужасно, правда?
Райан взял ее за руку.
— Это нормальная человеческая реакция.
Марианна сказала бы то же самое любой своей подруге, оказавшейся в подобной ситуации. Она все понимала, но…
— Мари, прости себя за это. И прости своих братьев за то, как они отреагировали сначала. И меня… — Он помолчал. — Ты приняла смелое и замечательное решение, и я не могу передать, насколько за это тебе благодарен.
Он говорил совершенно искренне. И это сняло камень с ее души.
— Тебе следует гордиться собой. У тебя будет ребенок! Это замечательно. Просто чудо.
У нее замерло сердце. Он прав!
В этот момент Марианна перестала сопротивляться искушению. Она подалась вперед, обхватила его лицо ладонями и прижалась губами к его губам. Райан застыл, но между ними пронеслись электрические искры, и у нее побежали по коже приятные мурашки. Она отодвинулась.
— Спасибо.
Он сглотнул и кивнул. У него бился пульс на шее, и Марианне казалось, что биение отзывается у нее в душе. У нее участилось дыхание. Она никогда так сильно не хотела мужчину.
Может, дело в гормонах? В любом случае попытки объяснить и понять не успокаивали ее чувства. Она покосилась на Райана и отвела глаза, прикусив губу. Они оба взрослые люди и знают, что секс не обязательно должен быть связан с любовью. Они могут доставить друг другу удовольствие…
Не задумываясь, Марианна пересела Райану на колени.
— Что…
Она прижала пальцы к его губам, не давая заговорить.
— Я хочу тебя, Райан, и знаю, что ты хочешь меня. И не вижу смысла себе отказывать. А ты?
Она провела ладонью по его груди, наслаждаясь твердостью мужских мышц под рубашкой. Он накрыл ее руку своей, прямо там, где тяжело билось его сердце.
— Ты сказала, что, если мы займемся любовью, ты не сможешь не влюбиться.
Марианна пожала плечами.
— Кто знает? Десять минут назад я была уверена, что братья считают меня бесполезной дурочкой. Но, похоже, я ошибалась.
