Брачный контракт, которым он когда-то грозил ей! Документ, по которому он получал право распоряжаться жизнью ее и ребенка. И этот документ предоставлял ему опекунство над Нико, если он когда-нибудь вздумает с ней развестись. И она это подписала.
Мир Скарлетт стремительно рушился, летел в тартарары. Она поднялась со стула, в ужасе глядя на него. Потом схватила со стола свою сумочку, украшенную кристаллами Сваровски, развернулась на четырехдюймовых каблуках, проскользнула мимо официантов, как раз входивших в зал с новой порцией блюд. Выбегая из зала, она уже не могла сдерживаться – она зарыдала.
Как могла она совершить такую глупость?
Надо было слушаться не своих надежд, а своих опасений.
Не говори ему о ребенке.
Не делай тест на отцовство.
Не выходи за него замуж.
Не люби его.
И самое главное: всегда прочитывай то, что подписываешь.
Скарлетт яростно вытерла слезы, но они снова набежали, застилая глаза. Она, спотыкаясь, вышла в пустой коридор и увидела, что Беппо покинул свой пост у двери зала и следует за ней.
– Не смей ходить за мной! – крикнула она. Раньше Скарлетт ни разу не говорила с ним так грубо. Но теперь испытала мрачное удовлетворение, увидев, что он остановился с обидой на лице.
Она пробежала мимо охранника, дремавшего на стуле в холле, и вышла из дверей палаццо, в который входила совсем недавно такая счастливая, под руку с Вином. Тогда к дому один за другим подъезжали дорогие сверкающие автомобили с водителями. Теперь на улице было темно, холодно и пусто.
Дождик, моросивший весь день, перешел в тихий снегопад. По тротуару бежала маленькая собачка, принюхиваясь у подъездов. Скарлетт увидела поодаль силуэт бродяги, прислонившегося к стене. Она вздрогнула, когда холодные снежинки начали таять на ее обнаженных плечах. В спешке она забыла взять свой палантин. Но какое ей сейчас было дело до холода!
А ведь она была так счастлива. Скарлетт проглотила комок в горле. Счастлива со своим малышом. С настоящим собственным домом. С мужчиной, которого любила. Абсолютно, безусловно счастлива.
Но все оказалось иллюзией. Вин захлопнул свою западню.
Надо скорее бежать отсюда.
Скарлетт с глухо стучащим сердцем стояла на темной улице возле палаццо. Она увидела, как по улице в ее сторону едет такси. Можно остановить его, домчаться до виллы, схватить Нико и исчезнуть. Она знала как. Ей уже приходилось это делать.
Такси приближалось, и ее сердце колотилось все сильнее. Даже сейчас мысль о том, чтобы уйти от Вина и разлучить его с сыном, которого он любил, причиняла ей боль.
Скарлетт попыталась собраться с духом. Она сказала себе, что у нее нет другого выхода. И подняла руку, подзывая такси.
Свобода. Все детство свобода была самым главным словом в ее жизни. Драгоценной мечтой, за которой и теперь она должна следовать…
Она вдруг вспомнила лицо отца в тот день, когда ей исполнилось восемнадцать. Со слезами на глазах он объявил ей, что после всех этих лет, проведенных в бегах, он решил сдаться полиции.
– А как же свобода?! – воскликнула она.
– Мы никогда не были свободными, – сказал отец. – Я совершил огромную ошибку, Скарлетт. Я был трусом. Скрываясь все эти годы, я разрушил твою жизнь и жизнь твоей мамы. Но теперь конец. Теперь ты будешь свободной. – Он глубоко вздохнул. – Я поступаю так именно для того, чтобы ты была свободна.
– Signorina? – Таксист нетерпеливо смотрел на нее в открытое окно машины.
Скарлетт медленно опустила руку и покачала головой. И, замерев на месте, смотрела, как машина исчезает в конце улицы.
Однажды она уже убежала от Вина. Если Скарлетт убежит сейчас, лишит невинного младенца отца и начнет жизнь беглянки, она не пойдет по пути свободы. Ведь ее представление о свободе – это семья, надежный дом, стабильность и защищенность.
– Скарлетт!
Сзади раздался сердитый голос Вина, и она напрягла плечи, медленно перевела дыхание и обернулась. Он стоял перед ней, и мягкие снежные хлопья тихо опускались на тротуар. Было темно и холодно.
– Бесполезно пытаться бежать, – произнес он спокойно. – Брачный контракт дает мне право на полный контроль над жизнью сына. А поскольку я знаю, что ты никогда его не бросишь… – Он протянул руку и погладил ее по щеке. – Это дает мне возможность контролировать и тебя.
На мгновение ее охватили страх, раскаяние, ярость. Но она вспомнила об одной вещи, которая у нее оставалась.
Любовь.
Глубоко вздохнув, она вскинула подбородок и посмотрела ему в глаза:
– Я никуда не убегаю. Я остаюсь здесь.
В его глазах промелькнуло удивление. Но он быстро овладел собой и насмешливо взглянул на нее:
– Замечательно.
– Но я не позволю тебе помыкать собой. – Она положила ладонь ему на руку. – Я люблю тебя, Вин. А ты любишь меня. В этом-то все и дело, ведь так?
– О чем ты толкуешь?
– Ты боишься любить меня.
Фыркнув, он убрал свою руку.
– Боюсь?
– Да, боишься. И ты постарался возвести между нами стену. – Она подошла ближе к нему, так что пар от их дыхания смешался. Она видела, как снежинки падают на его темные волосы, оседают на ресницах. – Но я не дам тебе этого сделать. Мы любим друг друга. Мы принадлежим друг другу.
– Ты подписала контракт. И изменить все равно ничего не сможешь.
– Ошибаешься. – Она протянула руку, ласково провела ладонью по его щеке и прошептала: – Я могу разоблачить перед всеми твой обман.
Его глаза широко раскрылись, он отпрянул от нее.
– И ты ничего мне не сделаешь, – продолжала она. – Не сможешь. Потому что любишь меня. А я люблю тебя.
– Перестань это повторять, – выдавил он хрипло, сжал кулаки и, повернувшись, двинулся назад, в палаццо, оставив Скарлетт стоять одну на тротуаре, на темной пустынной улице.
Она запрокинула лицо навстречу падавшему снегу, наслаждаясь мягкими холодными прикосновениями снежинок к разгоряченной коже.
Она не могла ошибиться. Не могла.
Но если она ошибается…
Позади нее раздались тяжелые шаги. Неужели это возвращается Вин, чтобы сказать, что передумал насчет брачного контракта? Она обернулась, охваченная надеждой. Но это был не муж. Тот неопрятного вида бродяга вышел из тени и теперь стоял перед ней.
Скарлетт смущенно попятилась.
– Я могу вам чем-то помочь?
Мужчина был одет в обноски, с отечным лицом. Он осклабился, и Скарлетт резко втянула в себя воздух, в ту же секунду узнав это лицо под слоем грязи.
– Да, Скарлетт. – Глаза на искаженном зловещей улыбкой лице Блайса Фолкнера казались совершенно безумными. – Можешь.
