– Ты спас меня, – выдохнула она, прижимаясь к нему щекой. И тут же отодвинулась и нахмурилась. – Но ты мокрый. Это… – И заметила на его левом плече темное пятно и такое же на правом бедре. Ахнув, она отвернула лацкан его смокинга и увидела, как на белой рубашке словно распускается красный цветок. И в этот миг поняла, почему осталась жива! Вин принял на себя предназначенные ей пули.
Когда Блайс Фолкнер положил палец на спусковой крючок, Вин понял с кристальной ясностью, что или спасет жену, или умрет вместе с ней. Их сын будет знать, что отец так сильно любил мать, что пожертвовал жизнью, пытаясь спасти ее. Лучшего наследства никакой отец не сможет оставить своему сыну. Оно не имеет ничего общего с большим состоянием или компанией стоимостью миллиард долларов. Истинное наследство человека – это его собственный пример того, как следует жить и умирать. За тех, кого он любит.
– Cara. – Вин бережно прижал ее к себе, как драгоценное сокровище. Он почувствовал острую боль в плече и в ноге и скрипнул зубами. – В одном Фолкнер прав: если с тобой что-то случится, это меня прикончит.
– Вин, надо остановить кровь, пока врачи еще не подъехали…
– Подожди, – выдохнул он и крепче обнял ее, чтобы ощутить вблизи теплоту ее тела. – Все, что ты говорила, – правда. Я вернулся сказать тебе это. Я боялся любить тебя. – Он отстранился, чтобы встретить ее взгляд. – А теперь боюсь только одного: что у меня не будет шанса любить тебя всю жизнь.
Она вгляделась в дыры на его смокинге.
– Пуля, которая попала в плечо, кажется, прошла навылет. Но бедро…
Он не слушал ее.
– Я был трусом.
– Трусом? Вин, ты собой заслонил меня от пуль.
– Нет, я говорю правду, – жестко произнес он, чувствуя, как весь дрожит. Только теперь, когда он смог обнять Скарлетт, когда она была в безопасности, он признался себе, какой страх пережил. – Я давно дал себе обещание, что никого никогда не полюблю, никому не дам над собой такой власти. И тогда на Рождество, когда я сказал, что люблю тебя, я испугался. И мне понадобилось срочно восстановить контроль.
– Контроль над чем?
– Над собой, тобой, всем. Над жизнью.
– Ох, Вин, – выговорила она пересохшими губами. – Никому не под силу все контролировать.
– Сегодня я это понял. – Он, сжав губы, тяжело оперся на нее, потому что правая нога перестала его держать. Наверное, кровотечение было довольно сильным. Но он не мог выпустить Скарлетт из объятий, пока еще не мог. – Я наделал много ошибок. Я только что услышал, что Джузеппе, оказывается, всегда знал, что он не мой биологический отец. Но ему было все равно.
– Что ты говоришь!
Он тихо рассмеялся и пошатнулся. У него начинала кружиться голова.
– Контроль – это самообман. Теперь я это понял. Человек может контролировать только выбор, который делает в жизни. Он может выбирать, каким человеком ему быть. – Вин прижал ее руку к своей груди. – Мое сердце принадлежит тебе, Скарлетт. Даже если ты меня возненавидишь, если бросишь меня. – Ее красивое лицо, на которое он смотрел не отрываясь, начало терять четкость очертаний, но он все равно договорил: – После того как я подсунул тебе эти бумаги, ты имеешь на это право.
Улица уже кишела врачами, полицейскими и пожарными, из палаццо вышли возбужденные гости. Но Вин смотрел только на бледное решительное лицо Скарлетт.
– Послушай меня, Вин Борджи, – сказала она хрипло. – Я хочу, чтобы ты запомнил кое-что на всю жизнь. – Она сжала его руки в своих. Ее зеленые глаза казались огромными и бездонными. – Со мной ты в безопасности, Вин. Пока я жива, я присмотрю за тобой.
Странно было слышать это от такой хрупкой и маленькой женщины. Он покачнулся, слабея от потери крови, но она подставила ему плечо и поддержала его, придавая силы. И сама черпала силы от него.
– А я знаю, что я в безопасности с тобой, – прошептала она, глядя на него со слезами на глазах. – Я никогда тебя не брошу. Я твоя на всю жизнь.
Ее любовь окутала его защитным покровом. Вин перевел дыхание. Он даже не осознавал, что в ожидании ее ответа перестал дышать.
– Скарлетт… – прошептал он. Наступила январская ночь, и улицы Рима быстро заносило снегом. Их окружили люди, много людей. Вин крепче обнял ее. Он чувствовал себя обновленным, родившимся заново. Она сделала его тем человеком, которым он был призван стать. Он снова покачнулся, и все поплыло перед его глазами.
– Ты истекаешь кровью! – Она отчаянно замахала рукой врачам. – Сюда, скорее!
Врачи остановили кровь, обработали раны Вина и положили его на носилки, чтобы отнести в машину скорой помощи.
– Его необходимо отвезти в больницу, signora.
– Конечно, – ответила она встревоженно.
– Подождите! – Вин, преодолевая слабость, пытался сосредоточиться на лице жены. – Мы останемся жить в Риме.
Она попыталась улыбнуться.
– А как же долгосрочная аренда мистеру Голливуду?
– Отменена. Мы остаемся.
Она наклонилась к нему, ее спутанные рыжие волосы были запорошены снегом.
– Нет.
– Нет?
Она покачала головой:
– В семейной жизни так не делается. Это не мое решение. – Она сжала его руки и поцеловала их. – Оно наше общее. Я люблю тебя, Вин.
Он посмотрел на нее, теперь ничего не утаивая, позволяя ей увидеть его душу и сердце.
– Я люблю тебя сильнее.
– Ты готова?
Нет, подумала Скарлетт, с силой закусывая губу. Она передернула плечами, потом кивнула.
– Да.
– Отлично.
Вин протянул руку. Она взялась за нее и вошла в самолет – впервые почти за год.
– Ты справишься, – сказал он.
Она глубоко вздохнула, посмотрела на их соединенные руки, расправила плечи.
– Я знаю.
– Моя умница.
Самолет был маленький, четырехместная «сессна». Сегодня в нем полетят только двое – один пилот и один пассажир.
Но Скарлетт внезапно почувствовала, что все будет хорошо. Потому что она могла доверить пилоту свою жизнь.
Она села рядом с ним, и он принялся нажимать кнопки и щелкать переключателями.
– Может быть, когда-нибудь и ты получишь лицензию пилота.
– Ха-ха, – сказала она, но поняла, что он говорит серьезно.
Вин взглянул на нее.
– Лучший способ жить – это делать то, чего ты больше всего боишься. Ты сама меня этому научила, cara.
Скарлетт неожиданно подумала, что он, возможно, прав. Возможно. Но…
– Сначала я должна научиться быть пассажиром, – сказала она, сжимая в руках наушники.
