В казарменном помещении я вызвал к себе заместителя и приказал ему дать возможность бойцам отдыхать до одиннадцати утра. Себя я велел поднять в десять тридцать.
Старший сержант ушел.
Я разделся, умылся и с удовольствием вытянул ноги на кровати, позволил себе кратковременный отдых, как мне и приказал начальник штаба. Но встать я решил не в одиннадцать, а на полчаса раньше. Мне надо было сделать один весьма важный звонок.
Вертолет будет нас ждать в одиннадцать сорок. Взвод успеет подготовиться, получить боекомплект и сухой паек.
Мне показалось, что я только-только сомкнул глаза и тут же почувствовал осторожное прикосновение к своему плечу. Так часто происходит при дневном отдыхе, особенно если снов в это время не видишь. Оказалось, что старший сержант Ничеухин уже пришел меня будить.
Впрочем, задача перед заместителем командира взвода стояла не сложная, поскольку просыпаться я привык по первому звуку и прикосновению. Но старший сержант молчал. Он не хотел разбудить моего соседа, офицера, спящего в кубрике. Тот пришел сюда уже тогда, когда я уснул, и лег, меня не потревожив.
Я среагировал на прикосновение пальцев, кивнул старшему сержанту на дверь, встал и вышел вслед за ним. В коридоре казармы я дал Ничеухину указание о пополнении запасов взвода.
Начальник штаба должен был предупредить кладовщика на складе о том, что мы обратимся к нему. Всем офицерам отряда оставалось только догадываться насчет того, когда же спит начальник штаба. Мы привыкли к тому, что майор Рыженков всегда берет на себя множество самых разных забот о подразделениях отряда и постоянно все выполняет.
Я вернулся в офицерский кубрик, тихо умылся, собрался и вышел на крыльцо. Оттуда я позвонил в интересующее меня село участковому инспектору капитану полиции Магомедову. Я предупредил его, что скоро прибуду в село, но к нему, вероятнее всего, заходить не буду, только еще раз позвоню.
Я объяснил участковому, что ему придется заняться отвлечением внимания Аллар Арслановой.
— Говорить тебе, капитан, придется долго и много, до того самого момента, пока я не позвоню. Ты должен будешь не дать Аллар никакой возможности выглянуть во двор, — заявил я.
— А о чем вообще можно говорить долго? — Капитан Магомедов, как и любой другой настоящий горец, был принципиально немногословным. — Да еще с женщиной? С чужой женой?.. Я и со своей-то двумя словами в день обхожусь. Нам этого вполне хватает.
— Вот и расспрашивай Аллар о Рагиме. Что он за человек, на что способен, какой подлости от него можно ждать. Все выспрашивай, что в голову придет. Вплоть до того, зачем он минувшей ночью к ней приходил. Вгони ее в краску.
— Я и без того все про него знаю.
— Тебе, капитан, и не ставится задача что-то новое узнать. Ты должен будешь только отвлечь внимание этой женщины, чтобы мы в это время смогли провести определенные мероприятия во дворе ее дома.
— Так бы и сказал, — наконец-то понял Магомедов.
— Я тебе уже полчаса это объясняю. Главное, не подпускай Аллар к окну. Чтобы не выглянула. А то все пойдет насмарку. Тогда нам придется какие-то жесткие меры против нее применять. А на это жители села могут посмотреть косо.
— Невнятно как-то ты говоришь, старлей. Не объяснять надо, а задачу ставить!
— Вот я и поставил. Теперь все понял?
— Не все. А что вы во дворе искать будете?
— Друг друга, — ответил я на этот совершенно неуместный вопрос, тяжело вздохнул и отключился от разговора.
Запас времени при пробуждении я себе взял как раз на тот случай, если с первой попытки не смогу дозвониться до капитана. Но поговорить с ним мне удалось сразу. Поэтому остаток свободных минут я потратил на интенсивную зарядку, которую в гордом одиночестве провел в спортивном городке отряда. Упражнения я выполнял простые, статичные.
Именно там меня нашел старший сержант Ничеухин, когда я завершал зарядку упражнением под названием «стульчик». Я просто медленно приседал на счет «сорок», держа спину предельно прямо, руки — вытянутыми вперед, а потом на тот же самый счет вставал.
Иногда старослужащие заставляют молодых солдат выполнять это упражнение, чтобы выправить им осанку. Кроме того, оно дает мощнейшую и весьма полезную нагрузку на бедра.
Старший сержант подошел ко мне и поторопился доложить о выполнении приказа. Я сам об этом догадался раньше, потому что слышал, как со стороны складов к казарме приближался колесный трактор. Это обычный складской транспорт, тележка которого используется всеми подразделениями для перевозки внутри городка различных грузов, получаемых на складах.
— Взвод поднялся, построен рядом с казармой, готов к выступлению, — сказал старший сержант.
— Груз?..
— Все распределено, товарищ старший лейтенант. Укладку рюкзаков я проверил. Ни у кого ничего не гремит и не звенит. Сухого пайка многовато. Часть оставим на месте десантирования, чтобы коробки на себе не таскать. Закопаем среди камней, чтобы потом забрать, когда в рюкзаках место появится.
Ничеухин как заместитель был тем и хорош, что успевал сделать все необходимое, не дожидаясь моей команды. Положиться на старшего сержанта можно было в любом деле.
Сам я обычно проверяю только экипировку снайперов. У них она всегда в значительной части самодельная. Вечерами я часто заставал в казарме любого из трех снайперов взвода. Парень перекраивал свою разгрузку или нашивал дополнительные карманы на костюм, чаще на рукава или на другие места, где они не будут мешать. Стандартные разгрузочные жилеты, выпускаемые в том числе и отдельно для снайперов, не всех их устраивают.
Мои ребята часто подгоняют под себя и специальные снайперские маскировочные костюмы типа «Леший» и «Кикимора», чем-то схожие между собой. Экипировочный центр, конечно, старается сделать максимально удобное оснащение. Но сколько существует снайперов, столько же и разных характеров. Так, у одного чаще всего чешется бровь, а у другого — пятка. На всех угодить никак невозможно.
Через мой взвод прошло великое множество снайперов, как солдат срочной службы, так и контрактников. Все они были разные. Эти ребята сходились только в одном — в невозмутимости характера и во внешней, слегка рисованной, профессиональной неторопливости.
Но вот надолго у меня задержались только трое, с которыми весь личный состав взвода легко находил общий язык. Но и эти парни желали работать с удобствами. Поэтому они и подгоняли под свой вкус стандартное оснащение, и без того имеющее особые характеристики. При этом снайперы постоянно что-то меняли в нем, делали его как можно более удобным и функциональным.
Первое отличие экипировки простого бойца и снайпера сразу бросается в глаза любому наблюдательному человеку. У обычного солдата на груди и на животе в разгрузке имеется множество строго функциональных карманов, больших и маленьких. В них размещаются запасные магазины, гранаты, веревки с крюками и без таковых, все прочее, что может быть необходимо в рейде. У снайпера же размещать в этих местах ничего нельзя.
