С ближайшей к нам группой было покончено сразу. Вторая вроде бы имела возможность залечь за камни, которые прятались среди кустов. Но они были невелики и не спасали бандитов. Пули просто раскалывали эти самые камни.
Три бандита все же попытались убежать в ущелье, но снайперы спецназа ГРУ на такой дистанции стреляют без единого промаха. Тем более что у двух снайперов винтовки были того же калибра, что и пулемет. Более того, они тоже носили название «Корд» и раненых не оставляли. При попадании пули, выпущенной из такой вот винтовки, допустим, в грудь, тело противника просто разрывается на две части. Никакой бронежилет не в состоянии сохранить жизнь, спасти от этой пули.
Третья группа была уничтожена точно так же, как и первая.
Да, в тот раз я совершенно правильно просчитал ситуацию. Это должен уметь делать каждый командир взвода или роты.
Эти вот три группы бандитов встали именно так не только потому, что хотели скрыться в кустах. Здесь хватало и других зарослей. Наши противники заняли такую позицию потому, что она отрезала нам выход из ущелья. Их задача состояла в том, чтобы запустить нас в теснину и не позволить выйти оттуда.
А почему мы должны были выходить? Этот момент я тоже легко просчитал после определения общего количества бандитов, сидевших в засаде и погибших.
Впереди, в ущелье, нас ждала другая засада, в которой находилось больше половины банды. На них мы, по замыслу главаря этих негодяев, и должны были нарваться. После этого мои бойцы наверняка попытались бы отступить и нарвались бы на убийственный расстрел, производимый едва ли не в упор, с семидесяти метров.
Но теперь, после уничтожения трех групп, основная засада была предупреждена об опасности. Бандиты никак не могли не услышать грохота очередей нашего крупнокалиберного пулемета. Я ожидал, что они попытаются выйти нам навстречу и принять бой. Но ничего подобного не произошло. Наши противники явно избегали открытой схватки.
Я выставил к повороту ущелья снайперов, которые тут же отметились тремя точными выстрелами.
Потом один из них доложил мне, тогда еще лейтенанту:
— Командир, засада наверху сидит, на скалах по обеим стенам прохода.
— Продолжать наблюдение! — приказал я. — В длительную перестрелку не вступать, постоянно менять позицию!
Это естественное правило снайперы знали и без меня. Все трое были опытными бойцамиконтрактниками, и мое приказание оказалось лишним.
Сам же я связался со штабом и доложил ситуацию.
— Что тебе сейчас нужно? — спросил начальник штаба.
— Только несколько залпов с вертолета. Этого вполне хватит.
— «Ка‐52» полчаса назад прибыл. Но у него свое дело не завершено. Поэтому он отстреляется только по пути, к вам заглянет и сразу отправится на помощь разведроте. Там заварушка серьезная идет. Без авиации тяжко.
— Думаю, что этого вполне хватит, — согласился я. — У «Аллигатора» удары тяжелые, мало не покажется.
Я оказался прав. Огневой поддержки с воздуха нам и в самом деле вполне хватило.
Вертолетом командовал опытный офицер. Одну сторону ущелья он накрыл неуправляемыми ракетными снарядами. Мы даже увидели, как во все стороны разлетались с высоты тела бандитов.
Потом «Ка‐52» пролетел чуть дальше и быстро вернулся обратно. Командир экипажа хорошенько все рассмотрел и ударил бронебойными противотанковыми ракетами под основание скал, висящих на стене хребта. Трех этих штуковин вполне хватило на то, чтобы скалы обрушились. Бандиты свалились с высоты и были засыпаны камнями.
Этот прием давно уже стал фирменным у наших вертолетчиков. Они применяли противотанковые ракеты именно для разбития скал. Ведь танков, как и иной бронетехники, у бандитов в наличии, слава богу, не имелось.
Представляю, как матерились парни из следственного комитета, которых мы вызвали на место событий, когда выкапывали тела бандитов для опознания и идентификации. Они часто просили нас помочь им это делать. Обычно я так и поступал, но в тот раз мне вместе со взводом предстояло выдвигаться вдоль отрога. Поэтому я с удовольствием позволил следственной бригаде таскать камни самостоятельно, решил, что им иногда полезно заняться физическим трудом.
Естественно, рассказывать обо всем этом капитану Чохашвили я не стал. Такие люди, как он, часто принимают подобные истории за хвастовство. Я не испытываю ни малейшей склонности к нему, поэтому предпочитаю молчать.
Второй случай оказался неожиданным для нас. Тогда мы передвигались по горной щебеночной дороге на трех боевых машинах пехоты. Я, как командиру и положено, ехал на головной, вместе с солдатами первого отделения моего взвода, сидел сверху, на броне.
В ту пору БМП еще не были оснащены тепловизорами. Смотреть же всю дорогу вперед в прицел снайперской винтовки или в бинокль из-за сильной тряски было невозможно. Ведь при этом следует еще и как-то за что-то держаться, чтобы не свалиться с брони на обочину дороги.
Тепловизор не всегда, но довольно часто позволяет определить взрывное устройство, заложенное впереди. Особенно если оно дистанционно-управляемого действия и принимает, скажем, радиосигнал. Тогда аккумуляторы, размещенные в нем, выделяют тепло, и умный прибор видит их. Но в тот раз, повторяю, на БМП тепловизора не было.
Самодельный фугасный заряд взорвался под нашей машиной. Должен сказать, что мне чертовски повезло. Я слетел, но не рухнул в пропасть, которая находилась справа от дороги. Я кувыркнулся в воздухе, сумел сгруппироваться и вполне удачно приземлился за корпусом БМП, поврежденной взрывом. Конечно, я упал, но отделался царапинами и ссадинами.
Я тут же вскочил, занял позицию за броней БМП и увидел слева от дороги расщелину, очертаниями похожую на букву «Л». Из нее цепочкой, один за другим выбегали бандиты.
Это действие оказалось их грубой, поистине роковой ошибкой. Расщелина была слишком узка для того, чтобы всей банде удалось выскочить к дороге сразу. Наши противники не учли уровень боевой подготовки солдат спецназа ГРУ. Они надеялись, что какое-то время после взрыва мы будем пребывать в растерянности и панике.
Не на таковских нарвались! Мои солдаты были подготовлены отлично. Сразу после взрыва они рассыпались рядом со мной, позади БМП, залегли среди камней, громоздившихся у обочины. Парни тут же начали хладнокровно и планомерно расстреливать бандитов. Те один за другим валились на землю еще до того, как успевали занять боевые позиции.
У боевой машины пехоты пострадала только гусеница. Она не могла передвигаться, но оставалась вполне боеспособной. Оператор-наводчик повернул башню. Скорострельная тридцатимиллиметровая пушка вместе со спаренным пулеметом начали бить прямо в расщелину, не позволяя никому оттуда высунуться.
Две другие БМП объехали нас и выдвинулись чуть вперед. Бойцов на броне и внутри уже не было. Они спрыгнули на ходу и заняли позиции рядом с товарищами из первого отделения.
