Раньше, даже находясь в куда более спокойном состоянии, Шабкат ни разу у этих светофоров не останавливался. Точно так же, впрочем, поступали и все местные жители. Он даже сам не задумывался, почему так поступал, просто ехал себе спокойно. Хотя в Москве Шабкат был очень дисциплинированным водителем, старался скрупулезно, до мелочей соблюдать правила дорожного движения.
Неподалеку от ворот двора деда Абдул-Азиза стоял Кирилл, всегда просыпавшийся рано, и дымил. Он был единственным курильщиком из всей съемочной группы. Хозяин дома тоже не страдал этим дурным пристрастием. Поэтому Кирилл с сигаретой всегда сам выходил за ворота, чтобы не портить атмосферу во дворе, тем более в доме.
Кирилл узнал микроавтобус, быстро дотянул сигарету, бросил окурок в пыль и затоптал его. Потом он распахнул створки ворот, сделанные из тонкого металлического листа.
Шабкату осталось только въехать во двор и выйти из машины.
Тут же на крыльцо вышел дед, все такой же мрачный, как прошлой ночью. Он стоял там и явно дожидался старшего внука. Видимо, Абдул-Азиз хотел о чем-то спросить его.
Показывать свое напряженное внутреннее состояние Шабкат не хотел никому, даже деду. Он хорошо умел это делать, поэтому, только выйдя из машины, сразу посмотрел на старика и улыбнулся.
— Чему радуешься, Шабкат? — спросил тот.
— Я не радуюсь, дедушка. Я просто рад тебя видеть в добром здравии и хорошем расположении духа.
— Спасибо, — ответил старик. — Ты куда ездил?
Дед знал о договоренности внуков о встрече, поэтому подозревал, что она произошла. Расстраивать его Шабкату не хотелось, да и причин скрывать сам факт того, что беседа с двоюродным братом состоялась, Шабкат не видел.
Он поднялся на высокое крыльцо и ответил тихо, но так, чтобы глуховатый дед все-таки его услышал:
— Мы поехали с Анатолием снимать горные пейзажи для нашего фильма. По дороге нас остановили люди с оружием и отвели к Латифу. Он был рад нашей встрече. — Шабкат обманывал старика, но видел, что тот радовался его словам. — Мне даже показалось, что кто-то здесь, в селе, наблюдал за нами и сообщил ему о нашем выезде. Латиф специально послал людей на дорогу. Он все про тебя спрашивал, за твое здоровье волновался. Большущий привет тебе передавал.
В действительности ничего такого не было, но Шабкат говорил все это так твердо, убедительно, словно был уверен в том, что никто не будет сомневаться в его словах. Кажется, старый Абдул-Азиз поверил ему. Об этом говорил его довольный взгляд.
— Спасибо. А увидеть старого деда Латиф не хочет?
— Обещал заглянуть к тебе, если обстоятельства позволят. Но ты же сам понимаешь его положение. Для Латифа это опасно.
— И как вы расстались? Договорились о чем-то?
— Всю ночь у костра сидели. А под утро в небе появился беспилотник. Видимо, разведывательный. Он искал в горах бандитов. Поэтому Латиф отправил нас в обратную дорогу. Если беспилотник кого-то и заметил, то нас с Анатолием. А это не страшно.
Страшно это или нет, получилось проверить прямо сразу. С улицы донесся шум автомобильных двигателей. Вскоре против ворот остановился полицейский «уазик». Следом за ним подъехала еще одна машина, легковая.
За ними пристроился бронетранспортер. Из него тут же высыпали автоматчики и растянулись по улице.
Из «уазика» вышли двое мужчин в полицейской форме, из легковой — только один человек в гражданской одежде.
Раздался стук в калитку, грубый и сильный. Эти субъекты наверняка видели людей, стоявших на крыльце, и понимали, что те их тоже не оставили без внимания. Но один из этих вот визитеров бил в калитку кулаком. Видимо, сработала ментовская привычка везде и всегда, при любых обстоятельствах чувствовать себя хозяевами жизни.
«Поэтому их в первую очередь бандиты и убивают. Местные жители часто прощают им такие дела».
Но вслух он, разумеется, ничего не сказал, не желая возможных неприятностей.
Калитку открыл Кирилл, до этого о чем-то тихо переговаривавшийся с Анатолием.
Во двор по-хозяйски, не дожидаясь приглашения, вошли подполковник и майор полиции. За ними тихо, прямо как тень, продвинулся человек в штатском. Подполковника Шабкат знал. Тот был начальником районного отдела полиции. Майора тележурналист видел впервые.
— Что вы хотели? — твердым голосом спросил Абдул-Азиз.
Старика не сильно смутила наглость этих ментов. Видимо, он привык к тому, что они здесь, в Дагестане, всегда ведут себя так.
Но Шабкат в Москве с подобным не сталкивался. Там стражи порядка держатся иначе. Они стараются вести себя вежливо и вообще изображают собой интеллигентов. Впрочем, у них это получается довольно редко.
Майор полиции как-то брезгливо ткнул пальцем в «Фольксваген» и осведомился:
— Это чья машина?
Здороваться и представляться он не счел нужным.
— Моя, — спокойно ответил Шабкат.
— По нашим данным, эта машина недавно была в горах.
— Да, была, — согласился Шабкат.
При этом он краем глаза заметил, как Анатолий отвернулся от них, закрылся спиной и менял карту памяти в камере. На той, которая стояла там, был записан разговор Шабката с Латифом. Эти его действия привлекли внимание человека в штатском, но он едва ли мог что-то толком рассмотреть со своего места.
— А что, по той горной дороге ездить запрещено? Впервые слышу об этом. Но если это так, то вы должны выставить там соответствующий знак.
— Что ты делал в горах? — Майор продолжал допрос с характерным ментовским напором, ничем не отличающимся от обычного быдловатого хамства.
— Простите, а вы кто такой, чтобы спрашивать меня, что, где и когда я делал? — невозмутимо проговорил Шабкат. — Кроме того, я попрошу вас мне не «тыкать».
— Я заместитель начальника районного отдела полиции майор Юсуфов. — Эти слова были произнесены таким тоном, словно представлялся по крайней мере Генеральный секретарь ООН.
Майор, видимо, излишне уважал свою должность.
— Если у вас, товарищ майор, есть ко мне вопросы, то выпишите повестку. Я явлюсь, куда и когда следует, и по возможности отвечу на ваши вопросы. Повторяю, по возможности, никак не более того. Я это сделаю в присутствии своего адвоката, которому позвоню в Махачкалу. Если вы назначите для этого вашего человека, то он меня не устроит, предупреждаю сразу.
Подполковник молчал, видимо, из уважения к Абдул-Азизу. Шабкату казалось, что он даже стеснялся поведения своего заместителя, тем не менее замечания ему не сделал.
А майор откровенно растерялся. Надо же! Он не внушал никакого страха этому залетному московскому фрукту, которого собирался припугнуть своим званием и должностью. Теперь страж порядка не знал, как продолжать разговор.
