В расположение отряда нас доставил транспортный вертолет.
Естественно, после двух суток тяжелых беспрерывных боев взвод сразу отправился отдыхать. Я разрешил своим бойцам не подниматься и даже не идти на общий завтрак в столовую. Еще в вертолете, ночью, уже ближе к утру, солдаты подкрепились сухим пайком и без завтрака вполне могли обойтись.
Я и сам на завтрак не пошел, остался в казарме. Но скоро мне позвонил дежурный по штабу и сообщил, что командир отряда срочно вызывает меня к себе в кабинет. Причину он дежурному офицеру не назвал.
Рапорт о проведенной операции я должен был вручить не командиру, а начальнику штаба. Честно скажу, что с написанием этой важнейшей бумаги у меня пока не сложилось. Сперва в вертолете трясло неимоверно, потом меня одолел сон. Но теперь я догадался, что вызов не касается дела, завершенного несколько часов назад.
Я поднялся на третий этаж штабного корпуса, постучал в дверь, услышал приглашение и переступил порог кабинета командира сводного отряда спецназа ГРУ подполковника Чеснокова.
— Товарищ подполковник, старший лейтенант Трилуков по вашему приказанию прибыл!
— Ну вот, весь огород собирается, — сказал подполковник.
В кабинете присутствовал еще и майор Помидоров, начальник штаба отряда, человек румяный и круглолицый, полностью соответствующий своей фамилии.
— Только капитана Малинина не хватает, — заметил Помидоров. — Но он сегодня и не нужен. Да его и нет в городке. Рота на операции.
Капитан Малинин командовал одной из двух разведывательных рот, входящих в состав сводного отряда спецназа ГРУ, действующего на Северном Кавказе.
— Зато капитан Редькин сейчас подойдет, — пообещал подполковник.
Помянутый капитан Редькин возглавлял оперативный отдел штаба отряда.
В самом деле, не прошло и минуты, как этот офицер появился.
— Без Малинина наш огород может функционировать, — решил Помидоров. — Я, вообще-то, и не знаю толком, малина — это принадлежность сада или все же огорода. Присядем за стол, обговорим ситуацию.
Перед майором лежала стопка бумаг. Из этого факта я сделал вывод, что ситуацию будет докладывать именно он, начальник штаба.
Так уж издавна повелось в сводном отряде. Его командир занимался операциями, проводимыми двумя разведывательными ротами. Они часто проходили в районах Дагестана, отдаленных от места дислокации, а то и в других республиках Северного Кавказа.
Начальник штаба курировал операции, проводимые отдельными взводами, входящими в состав отряда. Таковых в разное время может быть от двух до пяти.
Еще под его опекой находился авиаотряд, прикрепленный к нам. Он состоял из пяти вертолетов: трех «Ми‐28Н» «Ночной охотник», одного «Ми‐8АМТШ» с комплектом вооружения от летающего танка «Ми‐24» и одного «Ка‐52» «Аллигатор». При этом официально авиаотряд подчинялся командиру отряда спецназа, хотя тот обычно просил вертолеты у начальника штаба. Всегда и везде существуют официальные версии и традиции, которые складываются независимо от штатного расписания. Традиции, как правило, бывают сильнее.
В нашей структуре все знали, что начальником штаба обычно назначается дельный офицер, имеющий боевой опыт и прошедший соответствующую подготовку. А на должность командира отряда иной раз попадают люди, которые готовятся к пенсии. Заботливое командование дает им возможность перед выходом на заслуженный отдых заработать репутацию боевого офицера и получить дополнительные пенсионные льготы.
Так что в некоторых ситуациях бывает трудно разобрать, кто в отряде всем распоряжается. По крайней мере я, командир взвода, привык больше работать именно с начальником штаба.
Несмотря на его совсем не боевую, я бы даже сказал, предельно добродушную внешность, майор Сергей Павлович Помидоров был человеком достаточно жестким и принципиальным. Он умел требовать с подчиненных, но не забывал и заботиться о них, как и полагается хорошему начальнику штаба.
— Слушаем тебя, Сергей Павлович, — сказал подполковник, когда все мы расселись за приставным столом, расположенным перпендикулярно к главному. — Докладывай огороду ситуацию.
Эта шутка командира отряда уже прилично всем надоела. Особенно мне. Я уже несколько раз объяснял подполковнику, что моя фамилия происходит не от названия овоща, растущего в земле, а от строенного изгиба речного русла.
Но подполковнику Чеснокову больше нравилась его версия. Он продолжал гнуть свою линию, не обращал никакого внимания на мои возражения и даже видел в этом собственное понимание юмора. Я званием еще не вышел для споров с ним. Поэтому мне приходилось терпеть все эти его рассуждения на огородные темы и уважать воинскую субординацию.
— Итак, к делу, — многозначительно начал майор Помидоров. — У нас объявилась и стала регулярно отмечаться черными делами банда Латифа Мухаметдинова, бывшего командира довольно крупного соединения, зверствовавшего в Сирии. Оно было почти полностью уничтожено атаками воздушно-космических сил России при наземной поддержке сирийского спецназа «Тигры пустыни». Сам Латиф с выборочным личным составом решил вернуться в Дагестан, в тот самый район, откуда он родом и где до сих пор проживает его дед, заслуженный ветеран войны, фронтовик. Я прошу обратить внимание на мои слова: «выборочный состав». То есть Латиф взял с собой не всех своих бандитов, оставшихся в живых. Он выбрал самых лучших бойцов. Нам неизвестны критерии, которыми он при этом руководствовался. Тем не менее, по данным сирийских спецслужб, в его банду входят только отъявленные головорезы, по которым веревка плачет везде, где бы они ни появились. Это, на мой взгляд, важный момент. Когда людям уже нечего терять, кроме жизни, они будут драться за нее до последнего, покажут себя весьма неуступчивым противником, который умеет и воевать, а не только головы резать мирным жителям.
— А у нас, товарищ майор, другого противника в последнее время и не бывает, — сказал я, желая показать, что меня, как и моих солдат, опытным противником испугать трудно. — Да и раньше бандиты были не лучше. Они всегда понимали, что им грозит в случае захвата, потому сдаваться никогда не любили.
Я при этом слегка лукавил, и все понимали это. Прежде много раз случалось так, что бандиты, сдавшиеся в плен, в скором будущем покидали места заключения по каким-то неведомым нам причинам. После этого они оказывались в новой банде. Тогда нам был отдан устный приказ — пленных не брать!
Об этом знали все, в том числе и местные жители. Поэтому бандиты приобрели у них славу отчаянных парней, не желающих сдаться русским. Все это только потому, что мы не брали их в плен, сами, собственными действиями, превратили их в героев. И народная молва с большим восторгом разносила эту мысль, что создавало бандитам дополнительную рекламу.
А вот уж с теми негодяями, которые вернулись с Ближнего Востока в родные горы, спецназ ГРУ вообще никогда ни о чем не говорил. Мы их всегда просто уничтожали. Без всякой жалости.
