Голова болела не так сильно, как раньше. Тошнота и слабость в конечностях еще давали о себе знать, но профессор заверил полковника, что явление это временное.
Спустя час приехала Мария. Она привезла традиционный для больницы набор продуктов: куриный бульон, фрукты, сок – и заставила мужа есть в ее присутствии. Для успокоения души, как сказала Мария. Гуров был рад ее визиту. Она ни словом не обмолвилась о прошлом вечере и о его поездке в районный центр, чему Лев тоже был рад. Мария целый час болтала о всякой ерунде, отвлекая мужа от мыслей о работе.
Крячко пришел почти перед самым отбоем. Он осторожно постучал в дверь и, заглянув в палату, спросил:
– Не спишь? А я тут тебе апельсинчиков принес. Говорят, больным это полезно. – Он вошел в комнату, осторожно прикрыл за собой дверь и, придвинув стул к кровати, присел рядом с другом. – Я к тебе с хорошими новостями. Беркутов запел, да так, что диктофон записывать не успевает. До него наконец дошло, в какое дерьмо он вляпался. Генерал довольный, как слон.
Не успел Крячко закончить фразу, как в дверь просунулась голова Орлова. Белый халат поверх генеральских погон смотрелся внушительно.
– Здорово, орлы, не помешаю? – входя в палату, поздоровался он.
– Входи, чего уж, – разрешил Гуров. – Видимо, сегодня у меня день открытых дверей.
– Скорее ночь, – уточнил Крячко. – Ты, Петр Иванович, в своем репертуаре. Я только человека порадовать хотел, как явился ты и спутал все планы.
– Хотел, так порадуешь, я не возбраняю, – заявил Орлов, присаживаясь на свободный стул. – Я ведь тоже не с взысканием пришел. Завтра передаем дело Беркутова в прокуратуру. Пусть дальше они конопатятся. Вы свою часть работы выполнили. Господа потерпевшие в восторге, даже Игонин.
– Пришла похвала сверху? – догадался Лев.
– Вряд ли это можно назвать похвалой, – рассмеялся генерал, – скорее знак того, что давление снято. Ничего, нам и так сойдет. Особой похвалы я и не ждал.
– Выходит, премия накрылась? – пошутил Крячко.
– Накрылась, Стас, накрылась. В качестве компенсации приглашаю вас в воскресенье к себе на дачу. Супруга пирогов напечет, шашлычка поджарим, расслабимся. Давно не собирались, есть повод.
– А что, я «за»! – обрадовался Крячко. – Природа, мясо, пироги и приятная компания, о чем еще может мечтать простой опер? Ты как, Лева?
– Природа – это, конечно, хорошо, – рассеянно произнес Гуров. – Только вот мне не дает покоя один вопрос: как Беркутов выбирал жертвы, как вышел на них? Признаться, этот вопрос сводит меня с ума.
– Спроси Стаса, он тебя просветит, – посоветовал Орлов.
– Легко! – вскинулся Крячко. – Дело в том, что Беркутов какое-то время крутил роман с одной из сотрудниц отдела розничной торговли. Он частенько наведывался к ней в обеденный перерыв. Когда начальник отдела ОТК потребовал написать заявление на увольнение, Беркутов наведался к своей зазнобе, отвлек ее внимание и скопировал данные обо всех покупателях, включая ограбленных. Дальше выбор зависел от того, что давало наблюдение. Как только Беркутов узнавал, что кандидат хранит деньги в сейфе, его участь была предрешена.
– Не зря умные люди говорят – храните деньги в банке, – назидательно заключил генерал.
– Жаль, не додумались до этого раньше, – покачал головой Гуров. – Могли бы избежать многих ошибок.
– Между нами говоря, в голове этого Беркутова столько тараканов, на добрую сотню психов с лихвой хватило бы, вздумай он поделиться. Как можно было вообще такой план придумать? Да если бы каждый стал так поступать, в мире наступил бы полный хаос. Подрезал у тебя карманник кошелек, а ты идешь и грабишь старушку. Мол, должен же я получить компенсацию. Или избили гопники в переулке, а ты заваливаешь в кинотеатр и начинаешь молотить всех подряд. И при всем при этом еще считаешь себя борцом за справедливость. Как, скажите на милость, таких преступников ловить, если их действия лишаются логики?
– Своя логика у него была, – заметил Гуров. – Он не грабил старушек и подростков и все деньги забирать не собирался. Он просто запутался, а рядом не оказалось человека, который бы помог ему во всем разобраться. В том, что случилось, отчасти виновато наше общество. Те, кто сквозь пальцы смотрит на произвол людей, наделенных властью, также виновны в совершенном Беркутовым.
– Вот что ты, Гуров, за человек? Все закончилось, преступник обезврежен, а ты продолжаешь копаться в деле, точно золотоискатель на прииске. Ты вообще когда-нибудь бываешь доволен результатом? – заворчал Крячко. – Пойми ты, каждый сам выбирает свой путь. Нельзя прожить жизнь за другого!
– И все же, – начал Гуров, но договорить не успел, в дверь заглянула медсестра Оксана, окинула всю тройку строгим взглядом и произнесла:
– Пора расходиться, больному нужно отдыхать.
– И правда, что-то мы заболтались, – спохватился Крячко. – Прощаемся, и на выход. Поправляйся, друг! Встретимся на даче.
Генерал вышел первым, за ним последовал Крячко. Гуров проводил друзей долгим взглядом. «Стас прав, – подумал он. – Цель достигнута, преступник обезврежен. С теми уликами, что удалось собрать, его ни один адвокат не сумеет отмазать. А все же жаль, что не удалось убедить его признать свою вину до того, как стало поздно. Но ничего не поделаешь, правильно сказал Стас: нельзя прожить жизнь за другого». Он закрыл глаза и постарался выкинуть из головы мысли о Беркутове. Вскоре сон полностью завладел его сознанием. Гуров снова плыл на яхте, его красавица жена нежилась в лучах заходящего солнца. Крикливые чайки проносились над головой. «Жизнь прекрасна, – радовалось сердце. – Как все-таки хорошо, что ты, Гуров, сделал в жизни правильный выбор».
