Через пять минут я сдалась, а еще через три ко мне подлетела счастливая Симка и сообщила, что познакомилась с рыжим Игорем, он позвал ее в кино, но она не пойдет, потому что сердце не екнуло.
– Я вообще не уверена, что оно у меня может когда-нибудь екнуть, – пожала подруга плечами, – а просто так встречаться – не хочу. Вдруг Игорь меня полюбит, что тогда делать?
– Он точно тебя полюбит, – пообещала я.
– Вот и я о том же.
– А если ты его тоже полюбишь… Потом.
– Исключено, – отрезала Симка. – Или сразу, или никогда.
– А я верю в любовь не с первого взгляда, – произнесла я, вспоминая о Тиме. – Мне кажется, она встречается часто.
– Ага, у зануд, – понимая, о ком я думаю, улыбнулась Симка. – Смотри, твоя сестра идет прямиком к нам. Надеюсь, два симпатичных парня не обратили на нее внимания…
Лера шла быстро и резко, демонстрируя наивысшую степень недовольства, похоже, ее не устраивало абсолютно все, и она желала немедленно поговорить об этом хоть с кем-нибудь.
– Я вызвала Тима, – сразу сообщила Лера, остановившись напротив нас. – Если хотите, в следующий раз я, уж так и быть, возьму вас в свой любимый ночной клуб, и вы наконец поймете, что такое отличная вечеринка. А этот дешевый ресторанчик – просто дыра!
Покидая зал, я постоянно оглядывалась на вип-комнату в надежде еще раз увидеть того мужчину, но он больше не появлялся. Светлая футболка и темные брюки… Руки заложены за спину… Я напрягала память, пытаясь вспомнить черты его лица, но тщетно. Собственно, я и не смогла их толком разглядеть.
Он внимательно смотрел на меня…
Стоял и смотрел.
И не просто так, а со смыслом.
Он знает, кто я… Только вот среди моих знакомых нет широкоплечих, крепких, атлетически сложенных молодых мужчин… Я бы запомнила!
– Вы только поглядите… Охрене-е-еть, – удивленный голос Леры, остановил ход моих мыслей. Я повернула голову и увидела Лизу Акимову. Она тоже спускалась по ступенькам, на ходу завязывая пояс серого полупальто. Ее путь лежал левее нашего. – Я не верю своим глазам…
– А что случилось? – спросила Симка, не заметив в происходящем ничего странного.
– Машина, – прошипела моя двоюродная сестра. – Вон стоит машина. И Лизка идет к ней.
– Ну и что?
– Охрене-е-еть, – повторила Лера и остановилась как вкопанная. Мы тоже были вынуждены последовать ее примеру.
– Вообще-то, – сказала Симка, – это не первая машина, которую я увидела в своей жизни. Ну дорогая, и что…
Я вдохнула, выдохнула, поняв наконец, что вызвало такую реакцию Леры. Мое сердце неожиданно дернулось, заныло, застучало, заскрипело, ухнуло, и я подумала: «Как же хорошо, что за нами приехал Тим».
– Это машина Клима Шелаева, – ровно произнесла я.
– Конец света… – простонала Лера. – Он приехал за Лизкой!
Глава 2
День новостей
Ночь я провела в обнимку с бессонницей и с прошлым, в голову лезли дурацкие мысли, которые, к великому сожалению, отказывались убираться прочь. Они хмыкали, посмеивались, переворачивались с боку на бок, переставляли с места на место слова, меняя смысл и без того хрупких предложений, и настойчиво требовали моего внимания. Я же старательно игнорировала все «почему?», «зачем?», «правда или неправда?» и то натягивала одеяло до подбородка, то раскрывалась.
Лиза села в машину и уехала. Мы не увидели Клима.
– Глупости, – шептала я, пытаясь отвлечься и заснуть. – Ерунда.
Но следом вспоминалась наша последняя встреча, зловещие слова бабушки: «Вон из моего дома, и чтобы я больше никогда тебя здесь не видела!» — и дьявольская улыбка Шелаева.
Он продолжал прекрасно жить, не вспоминая Эдиту Павловну и… меня. У него были дела поинтереснее, например шумные вечеринки и встречи с Елизаветой Акимовой. Я не могла не думать о том, что их связывает, и, конечно, воображение тянулось только в одну сторону…
– Не имеет значения. – Я вновь закрывала глаза и старалась дышать ровнее.
«Они уже целовались?..»
– Глупости.
«Конечно, целовались. Шелаев наверняка все… абсолютно все… делает в один день… в одну ночь…»
– Не имеет значения.
«Они вполне подходят друг другу. Холодная, высокомерная Лиза и жесткий, беспринципный, бездушный Клим. Отличная пара. Да». – Эта мысль принесла долгожданное успокоение, и в четыре утра я наконец заснула.
Как ни странно, к завтраку я не чувствовала себя разбитой или усталой: глаза не слипались, голова не гудела, никакой вялости в организме не наблюдалось. Правда, все перечисленное появилось мгновенно, стоило лишь увидеть Семена Германовича, завершающего трапезу в столовой. Дядя с жадностью доедал круассан, не обращая внимания на крошки, сыпавшиеся на его розовую рубашку и коричневый галстук. Слева лежала сложенная газета, справа стояли большая чашка с кофе и блюдце с маслом. Увидев меня, Семен Германович облизал губы, резко поднялся и указал на соседний стул.
– Садись, Настя, я за тобой с удовольствием поухаживаю.
Я вовсе не боялась дядю, хотя последнее время он настойчиво сокращал дистанцию между нами: больше не тратил время на витиеватые и натянутые рассказы о писателях, художниках, путешественниках и дальних странах, а тяжело смотрел, багровел и подходил ближе… Это задевало нервы и почему-то физически делало меня слабее, в такие моменты я привычно расправляла спину, вытягивалась в струну и превращалась в молчаливую особу, увлеченно считающую бесконечные секунды.
– Спасибо, я не голодна, я хотела… взять яблоко.
– Хорошо, что ты не учишься по субботам. – Семен Германович удовлетворенно кивнул, отодвинул стул и направился ко мне. Крошки, удобно устроившиеся на его животе, полетели вниз, привлекая внимание. – Ты устаешь, а это… хм… вредно. – Щеки дяди порозовели, он остановился в метре от меня и с важностью сцепил руки перед собой. – Думаю, тебе давно пора… хм… развеяться. Как ты на это смотришь? Эдита Павловна, на мой взгляд, заботится о тебе мало.
Я кинула взгляд на вазу с фруктами и, стараясь выглядеть равнодушной, ответила:
– Бабушка заботится обо мне достаточно, я благодарна ей за…
– Настя, я с тобой категорически не согласен, – с нажимом произнес дядя, приближаясь ко мне. – Ты еще ни разу не была за границей, а между тем… – Семен Германович медленно протянул руку и взял меня за локоть. Это обыкновенное движение и ответное ощущение неприязни, подкатившее к горлу, чуть не отбросили меня назад (так, должно быть, чувствовали себя несчастные жертвы во времена пыток инквизиции), я торопливо отошла к столу, взяла первое попавшееся яблоко и покосилась на спасительную дверь. – Настя, ты несправедлива ко мне. – Голос дяди покрылся тонкой коркой льда. – Ты неблагодарна, а между тем… Я повторяю, а между тем я готов заняться устройством твоей жизни и, поверь…
