Я наблюдал, как они незамедлительно начали торговаться за места, требовать первоочередности, формировать небольшие кабалы и альянсы.
И вдруг ужасно затосковал по холодной жестокости войны.
Дворец, который строил Махариус, по завершении должен был стать одним из чудес сектора. Это было очевидно уже тогда, когда мы лишь подлетали к нему. Размерами дворец не уступал небольшому городу. Если смотреть сверху, он напоминал аквилу. На стенах здания роились сотни тысяч рабочих, крася, ваяя статуи и горгулий, рисуя громадные триумфальные маски Махариуса.
Однажды я прохаживался по законченной части одной из крыш. На ней угнездились сотни статуй имперских ангелов, целые полки, готовые взять приступом сами небеса, стоило Махариусу лишь повелеть. Мне это казалось колоссальной тратой ресурсов. Возможно, я был единственным, кто вообще лицезрел их с тех пор, как скульпторы отбыли в очередной сектор дворца. С тем же успехом я мог оказаться единственным, кто узрит их до скончания времен. И все же кто-то приказал их изваять. Интересно, кто это был — чиновник, разжиревший на взятках от подрядчика, либо архитектор, которого охватил приступ мегаломании оттого, что ему поручили сотворить монумент одному человеку?
Иногда я размышлял над этим. Что подвигло Махариуса на создание монумента своему тщеславию? Он и так был самым известным человеком во всем Империуме после Императора. Имя Махариуса будет греметь тысячелетиями, столько, сколько будет живо само человечество. Разве возведение титанического дворца могло добавить ему еще больше великолепия?
Это могло быть свидетельством того, что в сердце лорда верховного командующего зрело нечто, чудовищно гордое, нечто, желавшее подтверждения своей важности в пласкрите и керамите. А может, я слишком плохо о нем думал. Может, дворец строили только потому, что так было необходимо. Едва ли Махариус был первым имперским командующим или хотя бы первым великим завоевателем, который усеял после себя Галактику монументами в свою честь. Сомневаюсь, что он будет и последним.
И все же эта мысль не давала мне покоя, пока наш самолет шел на финальный заход к посадочной башне. Внизу открывался вид на огромный геодезический купол Охотничьих угодий, заполненный экзотическими джунглевыми растениями и огромными хищниками со всего сектора, чтобы развлекать Махариуса и его избранных гостей. То было место погибели и опасности, как мне однажды придется узнать лично.
— Джентльмены, на сегодня все, — произнес Махариус, когда мы переступили порог дворца.
Перед ним уже ждал новый отряд личной стражи, все в новых, с иголочки, зеленых мундирах с символом львиной головы, одетые как будто для смотра.
Махариус сказал это с приятной товарищеской улыбкой, и его тон ясно давал понять, как высоко он нас ценит. Я даже разозлился на себя за то, что думал о нем всего пару минут назад в самолете. Тем не менее мы стояли по струнке до тех пор, пока он вместе с Дрейком не скрылся вдали.
— Вы свободны, — сказал Гробовщик. — Можете здесь не стоять.
Послушавшись его, мы направились во дворец. Телохранители группками разбрелись кто куда, и вскоре я оказался наедине с Антоном и Иваном.
— Как рука? — спросил Антон, грубо хлопнув по ней.
— Уже лучше, — ответил я, — иначе ты бы сейчас считал свои зубы.
— И где бы ты нашел для этого еще с десяток ребят? — ухмыльнулся Антон.
— Думаешь, они бы помогли тебе сосчитать? — не остался в долгу я.
— Нет, я имел в виду, что… — Он умолк, поняв, что я подшучиваю нам ним. Антон горестно вздохнул, а затем уставился вдаль, туда, где остался наш самолет. Сервиторы уже начали выгружать огромные сундуки, под завязку набитые трофеями и снаряжением.
Неподалеку бродили дворцовые слуги в зеленых ливреях, наблюдая за нами так же, как наблюдали за уходом Махариуса.
— Как думаете, кто из них шпион? — спросил Иван.
После улучшения механических частей его голос звучал чуть приятнее, но все равно даже отдаленно не напоминал нормальный.
— Все они, — ответил Антон. — Так говорит леди Патриция.
Леди Патриция была его последней зазнобой. Знатная леди со Славы Императора.
— Кому, как не ей, это знать? — сказал Иван.
— Она не шпионка, — слишком поспешно заявил Антон.
— Ага, так она тебе и признается, — произнес Иван.
— Это не так.
— Да, — сказал я. — Она просто полюбила тебя за красоту и обаяние.
— Именно, — ответил Антон.
— Забавно, — задумчиво произнес Иван. — Просто у тебя нет ни того, ни другого.
— Кто бы говорил, — обиделся Антон.
— Напомни, сколько знатных леди вешались тебе на шею до того, как ты стал личным телохранителем Махариуса? — спросил я.
— Парочка была, — сказал Антон.
— Не припомню ни одной.
— Уж ты-то молчал бы, — сказал Антон. — Это же не я сплю с имперским ассасином.
— Тихо! — шикнул я. Не раз уже я пожалел о том, что по пьяной лавочке рассказал им об Анне, тогда, на Карске. — Из-за таких глупых слов тебя могут убить. Нас всех могут убить.
Я улыбнулся, как будто только что пошутил, и продолжил беззаботно говорить, тем не менее оглядываясь по сторонам, чтоб понять, не подслушивают ли нас. Похоже, никто не слушал, однако это ни о чем не говорило. Эти люди умели мастерски притворяться, будто ничего не замечают, хотя на самом деле они видели все, к тому же располагали всевозможными подслушивающими устройствами, которые прямо в этот момент могли быть направлены на нас. Власть имущие не гнушались вести слежку даже за столь мелкими членами свиты Махариуса, как мы. Как-никак никогда не знаешь, когда кто-нибудь вроде Антона сболтнет лишнее. Да и сам я при случае мог некстати что-нибудь ляпнуть.
Даже Антону хватило здравого ума притвориться смущенным. За проведенное подле Махариуса время он тоже кое-чему научился. Антон долго обдумывал следующую фразу.
— Я знаю, что леди Патриция видит во мне, — наконец сказал он.
— Ничего, — предположил Иван, что, учитывая обстоятельства, было несколько жестоко.
Антон продолжил говорить с насмешливой гордыней, так, будто его и не прерывали.
— Поймите, что я использую ее так же, как она меня. Как часто обычный солдат вроде меня делит ложе со знатным постельным акробатом вроде нее?
— Она научила тебя новым позам? — удивился я.
— На самом деле это я научил ее парочке. И я не говорю ей ничего, чего бы она уже не знала.
— Откуда ты знаешь, что она знает? — с неподдельным интересом спросил Иван.
— Она говорит мне.
— И ни одна женщина тебе прежде не лгала, — сказал я.
— Давай волноваться насчет нее буду я. А ты волнуйся из-за своих женщин. Думаю, на этом фронте у тебя проблем побольше моего.
