Антон потянулся к подносу проходившей мимо прислужницы, взял чашу с желтоватым нектаром и, отпив, направился к выходу. Он вел себя так, будто имеет на это полное право. Впрочем, небезосновательно. Внутри дворца телохранителям Махариуса было позволено все, я хочу сказать, действительно все. Там мы жили в потрясающей роскоши, особенно по сравнению с тем, к чему привыкли на Велиале. Там простые солдаты вроде нас могли жить подобно купцам-магнатам нашего родного мира. Это было одним из неоспоримых преимуществ пребывания здесь.
Внезапно Антон громко ухнул, и все, включая Ивана и меня, посмотрели на него. Он идиотски ухмыльнулся и вопросил:
— Парни, вы думали, что мы будем так жить?
Это оказалось заразительно, ибо я понял, что ухмыляюсь в ответ.
— Нет, — только и ответил я.
— Встреча с Махариусом — лучшее, что с нами случилось, — сказал Антон. Он верил в это до самого конца.
Мои покои находились в той же части дворца, что и апартаменты Махариуса, и целиком соответствовали моим понятиям о роскоши до тех пор, пока я не увидел, как живут генералы. Это были далеко не казармы. Самая настоящая квартира, с гостевой и массивной кроватью под балдахином. Когда я вошел, то увидел лежавшую на ней женщину. Знакомую женщину.
— Анна, — произнес я.
Конечно, это было не ее настоящее имя. Я никогда не знал, как ее зовут в действительности. Однако под этим именем я познакомился с ней на Карске. И до сих пор я, вспоминая о ней, мысленно называл ее именно так.
— Лев, — сказала она.
Она, бесспорно, была красивой: плотное телосложение, короткие волосы, обманчиво доверчивые глаза. Красоту Анны нельзя было сравнить с потрясающей хирургически улучшенной внешностью местных знатных дам — она затерялась бы на их фоне, в чем, собственно, и была вся суть ее работы, — но она была милой. Ее лицо оставалось тем же, что и в день нашей встречи. Для нее это было не обязательно, ибо Анна могла изменить его, если бы того захотела, но она знала, что я испытывал сентиментальные чувства к этому ее облику. Как знать, может, и она тоже.
На прикроватном столике лежал большой пистолет, изготовленный ремесленниками. Не сомневаюсь, что поблизости я нашел бы еще много оружия. Она была из тех женщин, которые не входят в комнату, если не готовы выйти из нее с боем.
— Я прочла в докладах, что ты вернулся целым.
Я очень осторожно снял пояс и отставил кобуру с личным оружием на крышку своего сундучка. Ее рефлексы работали намного быстрее моих. И еще она была куда сильнее. Где-то и когда-то на ней применили странный археотех древних, который превратил ее в нечто отличное от человека.
Нет, позвольте выразиться иначе. Она еще оставалась человеком, а не то наши лорды и повелители Империума давным-давно ликвидировали бы ее. Она была аугментированным человеком, вроде Ивана, хотя ее главные изменения оставались невидимы для человеческого ока, и были они куда более изощренными.
— Признаюсь, я удивлен, что ты здесь, — сказал я.
— Нет, не удивлен, — ответила Анна, склонив голову набок. — Ты ждал нашей встречи. Мы ведь всегда встречаемся.
В этом была доля правды. Я ожидал увидеть ее в самые необычные времена и самых необычных местах. Мы сталкивались снова и снова десяток раз с начала Крестового похода. Иногда между нами вспыхивала страсть. Подозреваю, что я был просто частью ее слежения за контингентом обеспечения безопасности Махариуса, но мне нравилось думать, что в наших отношениях было нечто большее, что где-то там, в царстве вероятностей, я мог ей нравиться.
— И почему же? — спросил я.
— Ты знаешь почему, — ответила она.
— Кажется, я уже позабыл.
— Я здесь, чтобы допросить тебя и поковыряться в твоих мозгах.
— А я-то думал, что ты считаешь меня красивым.
Она искренне улыбнулась:
— Вот видишь, ты все же знаешь причину.
— Мне сложно в нее поверить.
— Ты мне нравишься, и я считаю тебя красивым, но все равно я здесь для того, чтобы поковыряться в твоих мозгах.
— И это работает куда лучше, когда ты обнажена, — сказал я, скользнув к ней в постель.
— Я думала, мы сможем поразвлечься, прежде чем я начну допрос, — произнесла Анна, впиваясь в меня поцелуем.
Я провел руками по изгибам ее тела. Под кожей были участки, которые казались плотнее и тяжелее, чем следовало. И все равно она была очень милой.
Позже мы лежали в кровати. Анна разглядывала меня, склонив голову набок, словно кошка.
— О чем ты думаешь? — спросила она, прикоснувшись к моей щеке.
— Я все еще не знаю, какова твоя роль здесь.
— Ты не очень-то романтичен, Лев.
— Как и ты. Но давай притворимся, будто это не так.
Она пожала плечами, и на секунду ее лицо уподобилось маске. Это было очень на нее не похоже.
— Кто-то скоро умрет? — спросил я.
— Ты ведь знаешь, что я не отвечу, даже если и так.
— Нет. Ты просто позволишь мне найти тела, как на Масаре.
— Ты все еще злишься на меня из-за того случая.
Мне было сложно говорить без злости в голосе, даже с этой очень опасной женщиной, которая так легко читала меня.
— Ты убила двух офицеров из гвардии Махариуса.
— Они получали деньги от Автократа Абсалома, — произнесла она. — Они чувствовали, что их обошли с повышением и тем самым уязвили их достоинство.
— Знаю. Впоследствии мы нашли убедительные доказательства. Очень убедительные.
— Ты хотел сказать, слишком убедительные, Лев. — Она посмотрела мне в глаза.
— Могут ли быть слишком убедительные доказательства? — спросил я.
— Иногда вещи нужно доносить так, чтобы в них не оставалось совершенно никаких сомнений. Особенно когда преступники имеют хорошие связи, а их родственники обладают большим влиянием в высших советах человечества.
— Все было донесено так, что и у ребенка сомнений не осталось бы. Дневники, журналы, переписка, записи переговоров — все указывало только в одном направлении.
— Все они подлинные, — сказала она.
Я поднялся с постели и повернулся к ней спиной. Если она намеревалась убить меня, я в любом случае не остановил бы ее, и мне не хотелось, чтобы она видела при этом мое лицо.
— Я читаю напряжение в твоих мышцах так же легко, как выражение лица, Лев, — произнесла Анна, как будто догадавшись, о чем я думаю. Возможно, так оно и было. — Этому меня также обучили.
— В чем дело? — спросил я, повернувшись обратно к ней.
— Я хочу убедиться, что с Махариусом все в порядке.
— Он все еще жив, Крестовый поход продолжается, — ответил я.
