— Мы закрываемся и отбываем через три минуты, — сказал он и, оглянувшись в сторону разворачивавшегося боя, добавил: — Может, даже раньше.
Рампа прогибалась под моим весом, пока я поднимался наверх. Уже на самом верху я остановился и оглянулся. Еретики прорвали периметр космического порта. Крайние шаттлы горели. Снаряды «Василисков» рвали усиленный керамит. Одному из кораблей пробило древние напорные каналы, и на его бортах плясали молнии. На бетонной площадке валялись обугленные почерневшие тела. Повсюду клубились облака дыма и газа. Я вошел в корабль. Звездоход что-то крикнул и махнул рукой, направляя нас к нашим местам. Я пристегнулся, зная, что нас ждет аварийный взлет.
Глава 12
Я пристегнулся к противоперегрузочной кровати, вспоминая все предыдущие разы, когда так делал. Обычно это была не более чем мера предосторожности, однако, принимая во внимание артобстрел, над нами нависла вполне реальная угроза аварийного взлета. Едва эта мысль посетила мою голову, корабль содрогнулся. Отсек наполнился звоном, похожим на колокольный, как будто по шаттлу ударили огромным молотом.
— Плохо дело, — только и сказал Антон.
Бегавшие вокруг нас члены команды попадали на колени, бормоча технические заклятия и молитвы запуска. Загорелось красное освещение. Взревел сигнальный рожок. Затем раздался еще один удар, за которым на сей раз последовал взрыв. Происходящее совершенно не походило на привычную предпусковую рутину.
— Мы не опоздали, — сказал Иван. В его механическом голосе не ощущалось никаких эмоций. По крайней мере, говорил он спокойно.
— Мы убираемся отсюда как раз вовремя, — добавил Антон и тяжело сглотнул. Затем он украдкой огляделся по сторонам, как будто вдруг поняв, что сказанное им только что очень походило на трусость.
В другой раз я не преминул бы воспользоваться возможностью отпустить колкость в его адрес, однако сейчас решил промолчать. Слишком уж сильно слова Антона отражали мои собственные мысли. Корабль тряхнуло, и на секунду я подумал, что нам конец, но это всего лишь включились двигатели. Судя по вибрации, шаттл уже оторвался от поверхности планеты, поднимаясь все выше и выше в воздух. Я лежал неподвижно, вслушиваясь в звуки, которые могли бы подсказать мне, что что-то не так.
— Если тот последний снаряд пробил корпус, из корабля может вытечь весь воздух, — нервно произнес Антон.
— Переборки закроются, и этого не случится, — сказал Иван.
— Но не в пробитых секциях. Если в корпусе дыра, нас засосет в космос, пускай даже остальной корабль останется загерметизированным.
— Нас не засосет, — уверил его я. — Мы пристегнуты к кроватям.
— Тогда мы задохнемся и замерзнем. Помните, что случилось на «Трамонтане», когда взорвалась та стена?
Как я мог забыть? Тела, которые мы там обнаружили, замерзли до такой степени, что походили на кубики льда. От каждого случайного столкновения от них откалывались целые куски.
— Насколько я вижу, ничего пока не произошло, — произнес Иван, — поэтому отчего бы тебе не заткнуться и волноваться об этом тогда, когда оно случится?
— Потому что тогда я уже не смогу волноваться, — ответил Антон. — Я же буду мертв.
— Тогда в чем проблема?
— Что это за звук? — нервно встрепенувшись, сказал Антон.
На нас опустилась тишина, подсказавшая, что шаттл вышел за пределы атмосферы. Я расстегнул ремень и встал, после чего вышел из отсека аварийного запуска и выглянул в крошечный иллюминатор. Я увидел, как под нами огромный щит планеты скрывает нижнюю часть неба. Над ржавыми пустынями и зловеще-серыми морями слизи клубились зеленовато-красные облака. Возможно, это было лишь игрой воображения, однако могу поклясться, что я заметил маленькие огоньки от мощнейших взрывов, достаточно больших, чтобы их можно было увидеть из космоса.
Невзирая на тишину, шаттл продолжал ускоряться. Огромная полусфера съежилась до размеров шара. Теперь стали видны очертания континентов. Я чувствовал себя невыразимо уставшим. Я бросил взгляд на настенный хроно, все еще настроенный на местное время. Час назад я еще лежал среди больных и раненых в госпитале. А теперь наблюдал за тем, как подо мной исчезает планета. Все это походило на сон.
Рядом со мной встали Антон и Иван.
— Мы проиграли, — сказал Иван. Его голос не выражал ровным счетом никаких чувств.
Антон вздохнул. Ему бы и хотелось опровергнуть заявление товарища, но он не мог.
— Мы вернемся, — сказал я. Но мои слова прозвучали недостаточно убедительно даже для меня самого.
Махариус выглядел утомленным. Я, в отличие от многих других, видел это. Я знал его долгое время, я охранял его в сотне миров. Для меня его состояние стало очевидным сразу, едва я вернулся к своим обязанностям телохранителя.
Теперь он чем-то походил на старика, которым на самом деле и был. И не из-за своего тела: благодаря омолаживающим операциям Махариус по-прежнему выглядел худощавым, высоким и атлетическим, мускулистым, будто бог-воин. Его волосы оставались такими же золотистыми. Глаза так же сияли. Когда Махариус шагал по комнате, в нем все так же ощущалась электрическая целеустремленность, что и три десятилетия назад на Карске.
Возможно, дело было в плечах. Они более не были уверенно расправленными. Еще он стал немного сутулиться, а его голова все чаще клонилась вниз.
Хватка, которой он стиснул мое плечо, оставалась такой же крепкой, что и всегда, а в том, как провел меня через комнату, чувствовалась такая же решимость, что прежде. Может, вокруг его глаз и на руках появились новые морщинки. И еще несколько, почти незаметных новых шрамов. Раны на нем всегда заживали быстро. В этом ему очень повезло.
— Ты поправился, Лемюэль, — произнес Махариус. Его голос оставался убедительным, но он как будто утратил былую уверенность.
Возможно, у меня разыгралось воображение, а также сказывалась общая подавленность.
— Да, сэр, — ответил я.
— Я рад, что ты вернулся, — сказал Махариус. Он казался искренне обрадованным. Лорд верховный командующий говорил эти слова не потому, что их от него ожидали. Он покорил целые секторы галактики для Империума. Он мог говорить все, что захочет и кому захочет.
Я огляделся. Зал казался странно знакомым, наполненным мебелью, которую я видел прежде много раз, напоминаниями о десятках кампаний, а также боевыми знаменами сотни побежденных противников. Украшенный рунами цепной меч, взятый Махариусом на Сильвермаунте, шлем Амира Пештарского, увенчанный звездой Пеша, который сто поколений передавался по наследству от одного правителя планеты к другому. Стол, вырезанный из кончика бивня левиафана, на котором стояла регицидная доска из калского резонирующего дерева. Цвет фигур изменялся в зависимости от настроения игрока, когда тот прикасался к доске.
Махариус посмотрел на меня снова и произнес:
