— Нужно идти, — сказал он. — Здесь опасно.
Мы начали прокладывать путь сквозь толпу. К счастью, еретики не подозревали, что человек, чьей крови все они так жаждут, находится прямо у них под носом.
Глава 17
Что дальше, сэр? — спросил я, когда мы выбрались из толпы.
— Нужно найти укрытие, пока не разберемся, что происходит, и связаться с нашими людьми.
— Если они остались, — добавила Анна. Казалось, она не особенно оптимистично настроена на этот счет.
— Есть предложения? — спросил Махариус.
Она кивнула и посмотрела под ноги.
— Подулей, — ответила она. — Там царит беззаконие, но жрецы не пользуется там особой поддержкой. Никто не пользуется.
Анна говорила так, словно проверила это лично. Но она была права. Когда у тебя неприятности в городе-улье, тебе одна дорога — вниз. Есть пословица, что в улье все движется в одну сторону — власть, отходы, преступность.
— Веди, — сказал Махариус. Он выглядел изможденным, но в голосе не чувствовалось напряжения.
Мы направились к ближайшей рампе и начали путешествие ко дну. Никто не обращал на нас внимания. Город захлестнуло восстание. Чувствительные люди старались не высовываться на улицу. Еретики считали, что мы заодно с ними. Наша группа старалась избегать любых звуков боя.
Сначала мы миновали богатые районы коммерции и факторумов. Жилые блоки находились здесь в хорошем состоянии. Но чем ниже мы спускались, тем мрачнее начинали выглядеть окружающие здания. Блоки не были такими ухоженными, люди — не так хорошо одетыми. У стен скапливалось все больше мусора, пока груды гнили не превращались в огромные холмы. На нас оглядывалось все больше местных. Мы до сих пор были в окровавленных халатах с символикой больницы и при оружии. Неудивительно, что люди обращали на нас внимание, и неудивительно, что нас не трогали.
Мимо проносились автомобили. На верхних уровнях их содержали в отличном состоянии, некоторые можно было даже назвать роскошными: транспорт чиновников и зажиточных торговцев, а также огромной толпы прилипал, которые крутились вокруг знати верхнего улья. Но чем ниже мы спускались, тем дешевле, тем более помятыми и жалкими становились машины. Краска местами слезла, борта проржавели, двигатели визжали и ревели. Над головами проносилось все больше транзитных поездов, гигантские мультивагонные автобусы развозили обитателей улья с работы по домам. По-своему это было впечатляющее зрелище. Верхние ульи над нами были объяты войной. Но тут, внизу, жизнь шла, как обычно. Люди старались выжить — и не смотрели вверх.
Я увидел больше жрецов, чем с момента прибытия в Железоград. Некоторые бросали на нас странные взгляды, но ни один не решался подойти, хотя некоторые торопливо сворачивали к ближайшим системам вокс-связи. Антон хотел броситься за ними, но Заместитель остановил его. Я понимал его логику. Это только привлечет лишнее внимание, а нам следует торопиться.
Махариус выглядел уставшим и бледным, хотя и необычайно здоровым для человека его возраста, который только что перенес операцию. Эффективность омолаживающей терапии была неоспоримой, но он еще не успел полностью восстановиться после ранений. К Махариусу пока не вернулась былая сила. Он преодолел весь путь исключительно благодаря усилию воли. Ее у него было в достатке, но я не знал, как долго яростная решимость позволит ему тащить свое израненное тело. Он уже пошатывался и, казалось, то и дело готов был упасть, если бы Заместитель не помогал ему стоять на ногах.
Мы нашли огромный общественный лифт и спустились так глубоко, как только смогли. Толпа постепенно редела. Люди выходили через двери и направлялись в лачуги, которые звали своим домом. Каждый раз снаружи становилось тусклее — света внизу было совсем немного, и куда бы ни уводили дороги от дверей лифта, они делались все безлюднее. Через какое-то время загорелся красный свет и зазвучала аварийная сирена, после чего автоматизированная голосовая система приказала освободить лифт. Мы вышли на тускло освещенное шоссе. Я словно ощутил на своих плечах всю тяжесть улья. Наверное, мы спустились на несколько километров через множество уровней города.
Мы продолжали идти, не потому, что знали, куда нам нужно, а просто чтобы не стоять на месте. Думаю, в нас взыграло инстинктивное желание отыскать логово и укрыться. Я начал осматривать местность более пристально. Если ты вырос в городе-улье, как я, то знаешь, что следует постоянно оставаться настороже. С потолка, словно лианы на джунглевых деревьях, свисали длинные искрящиеся провода. У стен скопились горы мусора и обломков, сужая улицы до тесных проходов. Лужицы застоявшейся мочи и протекающие трубопроводы поросли плесенью. Туда-сюда бегали громадные крысы. Их умные глазки блестели, пока они что-то пищали друг другу. Группки столь же голодных, сколь и жестоких парней с дрянным оружием бросали на нас опасливые взгляды. Я понимал причину — они задавались вопросом, кто мы такие, не были ли наши покрытые кровью халаты символом какой-то новой банды. Я подумал, что лучше не останавливаться. Так мы получим хоть какое-то прикрытие.
В сумраке горел мусор. Металлические ангелы с огненными крыльями кое-где пострадали от вандализма, и такое я видел впервые. Еще более впечатляло то, что иногда созданные из газа перья служили единственным источником света на улицах, которые постепенно превращались в туннели.
И все же если ты знал, что искать, то мог найти здесь признаки культуры и даже экономики. Торговцы продавали на шампурах крысиное мясо, поджаренное на мангалах. Уличные торгаши толкали боеприпасы и священные символы. Товары лежали на гниющих ковриках, наброшенных на останки рухнувших колонн, разбитые постаменты статуй и что-то, похожее на вынесенные из лавки храма. Самодельные магазинчики ютились под арками проведенных над головами акведуков.
Мы вышли на огромную базарную площадь, где поношенная одежда продавалась рядом с предметами первой необходимости в подулье — синтетическими протеинами и карбонатной пищей, боеприпасами, снаряжением, игрушками и амулетами. Гадалки занимались своим прибыльным делом. На границе поля зрения проносились фигуры в капюшонах. Как-то я заметил настолько обезображенное лицо, что не смог понять, стало оно таким из-за мутации, радиационных ожогов или экзотической болезни. Возможно, из-за всего сразу.
Как ни странно, больше всего радовало то, что вокруг не было видно ни одного жреца, хотя проповедники с безумными взорами тревожно выкрикивали странные фразы прохожим. У нас было немного местной валюты, и мы купили еды и того, что, по словам продавца, было очищенной водой. Нам досталось намного больше, чем мы смогли бы приобрести на ту же сумму наверху, и я понял, насколько для нас, завоевателей из другого мира, заламывали цены по сравнению с местными.
На мой акцент никто не обращал внимания. Похоже, никого не волновало, откуда мы прибыли. Я понял, что если бы мы захотели, то смогли бы начать здесь новую жизнь. И, скорее всего, прожили бы гораздо дольше, чем останься солдатами Императора.
Найти укрытие в подулье не так уж сложно, как кажется. Стены испещрены проломами, и всегда найдутся лачуги, в которых можно спрятаться. Но в округе постоянно бродит несколько банд, у которых имеются там свои интересы — защита территории, сбор десятины и просто развлечение. Мы легко могли стать их жертвами.
